Кодификация норм международного публичного права на примере Конвенции ООН по морскому праву 1982 г.



Морское современное право затрагивает важные экономические и другие национальные интересы государств. Так, в 1982 году была подписана Конвенция ООН по морскому праву (далее — Конвенция), иначе называемая «Конституция океанов», и установившая основные положения, регламентирующие практически все области морской деятельности. Конвенцию подписало и ратифицировало большинство государств.

Уникальной особенностью Конвенции стало ее сходство не столько со «стандартной» конвенцией, задающей общие правовые ориентиры, сколько похожую скорее не на кодекс, а на свод законов.

Вместе с тем, ряд правоведов отмечают, что в последние 10–20 лет число международных судов, разбирающих вопросы применения норм Конвенции в национальном законодательстве, возросло [1]. На сегодняшний день актуальность исследования не вызывает сомнений, поскольку имеются разногласия в кодификации норм Конвенции, которые обуславливают различие в толковании ее норм разными государствами.

Проблема кодификации и трактовки норм Конвенции национальными законодательствами обусловлена тем, что существующая теория международного судебного разбирательства требует детализации и уточнений. В частности, невозможно рассматривать отдельно взятый международный суд (арбитраж) как изолированное от политических и правовых международных проблем, самостоятельное учреждение. Несмотря на то, что все суды и арбитражи, предусмотренные Конвенцией, работают на в рамках своих учредительных документов, в ходе их деятельности, между судами сложилось достаточно тесное взаимодействие, в том числе и по вопросам толкования и применения различных норм Конвенции. Каждое из международных судебных учреждений и их должностных лиц выносит решения с учетом трудов других судов.

Следует отметить, что кодификация норм Конвенции в национальное право РФ принесла России некоторые убытки. В частности, по Конвенции территориальная юрисдикция государства распространяется только на шельф, а внешельфовая зона объявляется международной, то есть территориальным морем могут быть объявлены прибрежные воды на расстоянии не более 12 миль от базовых линий, Россия, присоединившись к Конвенции в 1997 году, утратила суверенитет на 1.7 млн. км² своей территории, потеряв большую часть владений в Арктике. В том числе нормы Конвенции затронули и Северный морской путь — северные моря России. При этом сложно говорить о том, что кодификация норм Конвенции в российское право прошла без коллизий. Например, российский закон «О континентальном шельфе» идет в противоречие с Конвенцией и договором о Северном морском пути [2], превращающими арктический сектор России в общедоступную территорию [3].

Кроме того, Конвенция не определила правовой режим целого ряда проливов, среди которых и проливы Балтийского моря, для которых возникла необходимость принятия специализированных нормативных актов.

Также Конвенция не урегулировала правовой режим морского пространства Арктики, и именно в данном ключе у большинства государств возникли разногласия при переводе норм конвенции в национальное право. В частности, на континентальный шельф в Арктике, главным образом на хребет Ломоносова, богатый нефтью и газом, претендуют одновременно Норвегия, Россия, Дания, Канада и США.

Канада полагает, что трансарктический хребет Ломоносова начинается с материка Северная Америка, а Дания предполагает, что хребет является затонувшей частью Гренландии, находящейся под юрисдикцией Дании. США в спорах по шельфу выражает достаточно сложную и противоречивую позицию и настаивает на принципе свободы мореплавания и хозяйственного освоения Арктики [4].

Россия, чтобы претендовать на расширение границы континентального шельфа в Арктике, должна научно обосновать, что подводные хребет Ломоносова и поднятие Менделеева, которые тянутся к Гренландии, являются продолжением геологическим продолжением Сибирской континентальной платформы.

Дания, в свою очередь, поддерживает научные исследования, направленные на сбор геологических доказательств, указывающих на то, что ее территориальные континентальные шельфы простираются до Арктики. Таким образом, она выступает оппонентом России по вопросу принадлежности хребта Ломоносова, стремясь доказать его принадлежность к своей территории [3].

Если данный факт будет доказан, это позволит Дании увеличить свою исключительную экономическую зону к северу дополнительно на сто пятьдесят миль. Затрудняет ее исследования тот факт, что у Дании нет ледокола, и она вынуждена обращаться к Швеции за технической поддержкой.

Норвегия также является претендентом на часть арктического региона и ведет по данному вопросу давние и острые споры с Россией. В 2006 году Норвегия подала заявку в Комиссию ООН (учрежденную Конвенцией) на участок шельфа. Заявку одобрили в 2009, после чего, Норвегия стала первой арктической страной, получившей одобрение на расширение юрисдикции в значительной части Арктики. Норвежцы прирастили к своей части двести тридцать пять тысяч квадратных километров.

Вместе с тем, на основании положений Конвенции только пять государств юридически имеют право на освоение арктического региона. Это право дано странам, непосредственно граничащим с Северным Ледовитым океаном, которыми являются Дания, Канада, Норвегия, США и Россия. Несмотря на законодательно закрепленное право на арктический шельф для пяти конкретных стран, неарктические государства, такие, как Япония, Китай, Южная Корея, Швеция и Финляндия считают, что правовой режим арктического региона необходимо пересмотреть, изменив, в том числе, и соответствующие нормы Конвенции, так как его ресурсы являются достоянием всего человечества [5].

Дополнительные трудности в трактовке норм Конвенции для России создает тот факт, что арктический регион имеет отношение к обеспечению безопасности территории России. В частности, в арктическом регионе сосредоточен ряд промышленных оборонных предприятий. Кроме того, государственная граница России на протяжении двадцати километров проходит по Северному Ледовитому океану. Указанные факторы не позволяют беспристрастно внедрять положения Конвенции в отечественное законодательство [6].

Немаловажным фактором является процесс разбирательства международных споров, связанных с трактовкой и применением норм Конвенции. Каждый международный суд, разрешая спорные вопросы о применении Конвенции в различных странах, так или иначе формирует единое международное правовое поле морского права, опирающееся с одной стороны, на международную судебную практику, что правомерно, поскольку любое право так или иначе прецедентно, но с другой — на текущую политическую ситуацию, взаимоотношения государств, вступающих в спор на политической арене, что не позволяет беспристрастно изучать предмет спора [7].

Общепринятая судебная практика в судах, касающихся применения норм Конвенции также выступает фактором формирования юрисдикции как судов, так и отдельных государств на тех или иных территориях.

Международному трибуналу в сфере морского права чаще всего передаются проблемные дела о толковании норм Конвенции, например касающиеся вопросов исключительной экономической зоны, которую различные государства определяют часто не столько из норм Конвенции, сколько из собственных территориальных претензий.

О трудностях толкования и кодификации норм Конвенции говорит и тот факт, что международный трибунал по морскому праву расширил в отдельных случаях свое право на предписание конкретных временных мер юридической защиты, причем, многие предписанные Трибуналом меры не совпадают с теми, которые запрашивали стороны того или иного спора, поскольку его экспертные оценки показывают необходимость других мер [8].

Следует отметить, что нормативное определение уровня компетенций судов тексте Конвенции (предоставление странам права выбора, права изъятия споров из их юрисдикции) не играют роли в формирования и уровня этой компетенции, что также свидетельствует о необходимости уточнения норм.

Таким образом, говоря в целом о процессе кодификации норм Конвенции в национальное право различных стран, следует отметить, что особое влияние на этот процесс оказывает судебная практика международных судов, территориальные претензии государств, а также ситуация на международной политической арене.

Литература:

1. Миронов Н. В. Международное право: нормы и их юридическая сила.(5-е изд) М. НАУКА, 2016.
2. Федеральный закон от 18.07.2008 N 120-ФЗ (ред. от 02.05.2015) «О внесении изменений в Федеральный закон «О континентальном шельфе Российской Федерации» и отдельные законодательные акты Российской Федерации // Собрание законодательства РФ, 21.07.2008, N 29 (ч. 1), ст. 3420.
3. Общепризнанные нормы в современном международном праве / Отв. ред. Н. Н. Ульянова. Киев, 2015.
4. Смитова Л. Хребет Ломоносова принадлежит России [Электронный ресурс]. URL: http://riatribuna.ru/news/2015/01/30/60135/. (Дата обращения 29.11.2016)
5. Конвенция Организации Объединенных Наций по морскому праву (UNCLOS) (заключена в г. Монтего-Бее 10.12.1982 г.) // «Бюллетень международных договоров», 1998, N 1, с. 3–168.
6. Мовчан А. П. Кодификация и прогрессивное развитие международного морского права. М., АСТ 2014.
7. Пушмин Э. А. О понятии основных принципов современного общего международного права // Сов. ежегодник международного права. 1978. М.,1980.
8. Боклан Д. С. Практика Международного трибунала по морскому праву по делам, вытекающим из международных экологических и международных экономических отношений [Электронный ресурс]. URL: http://отрасли-права.рф/article/9360. (Дата обращения 29.11.2016).