К вопросу о юридическом критерии ограниченной вменяемости и целесообразности выделения дополнительных критериев

Установление наличия психического расстройства (медицинского критерия) ещё не даёт оснований для вывода об ограниченной вменяемости лица в момент совершения преступления (категории, закрепленной в ст. 22 УК РФ), оно является лишь основой для критерия юридического, который определяет главное содержание ограниченной вменяемости. Лишь наличие обоих критериев позволяет говорить об ограниченной вменяемости. Данное положение является принципиальным, особенно учитывая частое отождествление в научной литературе ограниченной вменяемости лишь с психическим расстройством. Пренебрежение юридическим критерием имеет резко отрицательные последствия в правоприменении, проявляющиеся в том, что фактически любое лицо, страдающее психическим расстройством, признается ограниченно вменяемым (или невменяемым), о чем, в частности, свидетельствует статистика применения ограниченной вменяемости в первые послереволюционные годы. Так, в 1921 году ни один испытуемый в Институте им. Сербского не был признан полностью вменяемым, в 1922 полностью вменяемыми были признаны только 4 %, в 1923 – лишь 9,5 % [1, c. 504]. Такая ситуация дискредитировала институт ограниченной вменяемости и привела к тому, что Постановлением Минздрава РСФСР от 24.03.1948 понятие уменьшенной вменяемости было признано чуждым советскому уголовному праву [3, c.51].

Итак, юридический критерий в ч. 1 ст. 22 УК формулируется как неспособность лица «в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими» и содержит содержит интеллектуальный и волевой признаки. Интеллектуальный признак означает, что лицо не осознает в полной мере фактическую сторону, т. е. действительный смысл своего поведения. Волевой признак свидетельствует о такой степени разрушения волевой сферы человека, что он не может в полной мере руководить своими действиями (бездействием). Это самостоятельный элемент, который и при отсутствии интеллектуального признака может свидетельствовать о наличии юридического критерия ограниченной вменяемости, не случайно в законе между этими признаками стоит союз «либо». Судебная практика и данные психиатрии свидетельствуют, что лицо, совершившее общественно опасное деяние, при определённом состоянии психики может осознавать общественную опасность своих действий и их последствий, однако не может в полной мере руководить своим поведением. В таких случаях на основании одного лишь волевого признака можно говорить об ограниченной вменяемости. Однако наличие интеллектуального признака всегда свидетельствует и о наличии волевого - неспособности в полной мере руководить этими действиями [4, c. 102-103].

Сложность установления ограниченной вменяемости в экспертной практике побуждает многих ученых вырабатывать новые критерии. Так, Н. Мирошниченко и Н. Орловской, при характеристике ограниченной вменяемости выделяют третий критерий – т.н. «клинический», который обозначал бы конкретный психический дефект, характеризующий возможность понимать поведение и управлять им, уточнять глубину патологических отклонений, которые уменьшают возможность субъекта совершать волевой выбор в конкретной ситуации [2, c.159]. Представляется, что предложение о введении «клинического» критерия малообоснованно, т.к. в самом медицинском критерии содержатся все те элементы психического состояния, о которых пишут авторы. Именно такие психические расстройства оказывают влияние на сужение сознания субъекта и (или) существенно ограничивают возможность руководить своими действиями. При этом нельзя не учитывать юридический критерий, определяющий глубину поражения психики, степень влияния психического расстройства на способность осознавать характер своих действий и руководить ими. В этом и проявляется неразрывная связь медицинского и юридического критериев смешанной формулы ограниченной вменяемости, не требующей каких-либо дополнительных признаков.

Профессор Г.В. Назаренко предлагает выделять пенитенциарный критерий ограниченной вменяемости, под которым понимает необходимость применения ПММХ во время отбывания наказания. «Наличие трех критериев обусловлено тем, что сущность ограниченной вменяемости состоит не столько в законодательном закреплении признаков психической дефективности ограниченно вменяемых лиц, сколько в признании ограниченной способности таких лиц подвергаться обычным мерам исправительно-трудового воздействия и необходимости применения к ним принудительного лечения» [6, c. 59]. На наш взгляд, выделение пенитенциарного критерия является малообоснованным, поскольку: 1) данный критерий не выражает какую-либо сущностную сторону категории ограниченной вменяемости и его введение не облегчает процесс отграничения ограниченной вменяемости от вменяемости или невменяемости; 2) применение ПММХ – не сущность, а определенные юридические последствия ограниченной вменяемости (как и возможное смягчение наказания); если следовать иной логике, то любое наказание может быть рассмотрено в качестве содержательной, материально-правовой стороны преступления; 3) как в дальнейшем отмечает и сам профессор Г.В. Назаренко, «не все правонарушители, имеющие психические аномалии, нуждаются в принудительном лечении по медицинским показателям» [6, c. 59], т.е. данный признак не имеет всеобщего применения, а, следовательно, не может выступать в качестве определяющего и выявляющего критерия.

Если и необходимо введение какого-либо дополнительного признака, то, наш взгляд, таким признаком может выступать время (хронологический аспект). Лицо не может быть признано вменяемым или невменяемым вообще, безотносительно к содеянному. Хронологический признак – это факт совершения общественно опасного деяния и совпадение во времени этого факта с наличием у лица психического расстройства – не может, в соответствии с обоснованной точкой зрения профессора Г.В. Назаренко, рассматриваться в качестве составного критерия состояния невменяемости [6, c. 46-47]. Действительно, совершение общественно опасного деяния – внешняя (объективная) сторона деяния, а психическое расстройство – внутренняя (субъективная) сторона, поэтому их объединение логически не обосновано. Именно поэтому мы не называем хронологический аспект критерием ограниченной вменяемости и не рассматриваем его в качестве составного признака. Однако он должен учитываться при даче экспертного заключения, поскольку, хотя и не составляет материально-правовое содержание и сущность ограниченной вменяемости, но позволяет более точно процессуально подойти к проблеме ограниченной вменяемости. Его выделение является целесообразным, поскольку позволит разрешить сложности, возникающие в судебной практике. Показательным в этом отношении является Кассационное определение судебной коллегии по уголовным делам Орловского областного суда от 09.10.2007 г. [5], которым был отменен приговор районного суда от 15.08.2007 г., а дело было направлено на новое рассмотрение. Как видно из материалов дела, у районного суда возникали сомнения во вменяемости К., так как он является инвалидом по психзаболеванию, проживал в психоневрологическом интернате. Однако, признавая К. вменяемым и способным отвечать за совершение преступления, суд сослался на заключение судебно-психиатрической экспертизы от 16.08.1996 г., из которого усматривается, что К. на тот момент (1996 г.) был способен отдавать отчет своим действиям и руководить ими. С таким выводом суда согласиться нельзя, поскольку на момент совершения преступления, в котором он обвиняется по настоящему уголовному делу, этот вопрос судом не проверялся и не исследовался, хотя в силу ст. 196 УПК РФ является обязательным назначение и производство судебной экспертизы, если необходимо установить психическое состояние обвиняемого, когда возникает сомнение в его вменяемости. Суд, ссылаясь на заключение экспертизы от 16.08.1996 г. и делая вывод о вменяемости К. на апрель 2007 г., не учел, что после 1996 г. прошло более 10 лет, К. до настоящего времени является инвалидом по психическому заболеванию, до 2006 г. находился в психоневрологическом интернате, из характеристики видно, что он неоднократно в этот период лечился в ОПБ.

Литература:

1. Зайцев А.В. Категория «уменьшенной вменяемости» и её применение в советском уголовном законодательстве (1917–1948 гг.) // Держава і право: Збірник наукових праць. Юридичні і політичні науки. – Київ: Інститут держави і права ім. В. М. Корецького НАН України, 2004. – С. 501–506.

2. Зайцев А.В. К вопросу о формуле ограниченной вменяемости // Проблеми законності: Республіканський міжвідомчий науковий збірник / Відп. ред. В. Я. Тацій. – Харків: Національна юридична академія України. – 2002. – № 57. – С. 156–162.

3. Исаев М.М. Вопросы уголовного права и уголовного процесса в судебной практике Верховного Суда СССР. – М.: Юридическое издательство, 1948. – 586 с.

4. Комментарий к Уголовному Кодексу Российской Федерации (постатейный) / Под ред. В.М. Лебедева. – М.: Издательство «Юрайт», 2004. – 468 с.

5. Кассационное определение судебной коллегии по уголовным делам Орловского областного суда от 09.10.2007 г. [Электронный ресурс] // Официальный сайт Орловского областного суда URL^ http://oblsud.orl.sudrf.ru/modules.php?name=docum_sud&id=69

6. Назаренко Г.В. Невменяемость в уголовном праве. – Орел, 1994. – 104 с.