Право каждого на рассмотрение его дела судом, к подсудности которого оно отнесено законом, распространяется и на жалобы в суд

Казалось бы, незыблемые положения Конституции Российской Федерации и международно-правовых актов [1], о праве каждого на рассмотрение его дела судом, к подсудности которого оно отнесено законом, не должны вызывать никаких затруднений при определении подсудности и жалоб, подаваемых в суды, в порядке, предусмотренном статьей 125 Уголовно-процессуального кодекса РФ, однако практика показывает обратное.

Оказывая юридическую помощь потерпевшей Мишиной Р. Г., автор столкнулся со спорной ситуацией при определении подсудности её жалоб на решения, действие (бездействие) следователей.

Прежде чем, непосредственно перейти к теме статьи, автор полагает необходимым, кратко рассказать об обстоятельствах самого уголовного дела, расследование которого породило значительное количество жалоб потерпевшей на следователей.

Труп 28-летнего сына потерпевшей Валерия был обнаружен в ноябре 2005 года в её квартире, находящейся в многоквартирном доме, расположенном в Кировском районе г. Казани. Поскольку осмотр места происшествия непосредственно после обнаружения трупа фактически не производился,¹ версия потерпевшей о насильственном характере смерти её сына основывается на сопоставлении данных анамнеза, изложенных в акте судебно-медицинского исследования трупа и сведений о его личности.

Из акта вскрытия трупа следует, что длина тела трупа составляет 190 см. Описания анатомических особенностей, увечий, следов травм или хирургических операций не приводится. Наружные повреждения: округлая ссадина на пояснице, по мнению судебно-медицинского эксперта, полученная в пределах до одних суток до наступления смерти; два точечных ранения, одно из которых в области правового локтевого сгиба в проекции подкожной вены на фоне кровоподтёка синюшно-багровой окраски диаметром 5 мм, а второе – на передней поверхности верхней трети правого предплечья, которые были получены в пределах от одного до трёх часов до наступления смерти. Согласно данным гистологического исследования, Валерий при жизни страдал хроническим бронхитом, гидропической дистрофией печени, очаговым геморрагическим панкреонекрозом, фибролипоматозом поджелудочной железы. Выявленная концентрация этанола составила: в крови – 2,7‰, в моче – 0,4‰ (соответствует сильной степени опьянения у живого лица). Причиной смерти названо острое парентеральное отравление морфином, концентрация которого в препаратах трупа составила: в крови – 0,23 мг/л; в желчи – 1,05 мг/л; в почке – 0,66 мгк/кг, которое, по мнению судебно-медицинского эксперта, подтверждается наличием описанных выше точечных ранений, похожих на следы инъекционной иглы.

Указанные данные о причинах смерти, по мнению потерпевший, оказали решающее влияние на выбор процессуального решения по факту смерти. Уже через два дня после обнаружения трупа, следователь вынес постановление об отказе в возбуждении уголовного дела за отсутствием события преступления, смысл которого сводился к тому, что Валерий сам себя неосторожно умертвил, превысив дозировку наркотического средства.

Мишина Р. Г. с такими выводами не согласилась, настаивая на том, что её сын не употреблял наркотики и не злоупотреблял спиртным. Соседи, товарищи по работе и ряд других лиц, хорошо знавших умершего при жизни, характеризовали его положительно. Ни один из них не указал на то, что хотя бы однажды видел его в состоянии опьянения. Обучаясь в вузе, и окончив его с отличием, Валерий, стал офицером запаса, успешно прошёл военно-врачебную комиссию, и в ноябре-декабре подлежал призыву на действительную военную службу в качестве офицера. Сотрудники военного комиссариата, которых Мишина Р. Г. ознакомила с актом судебно-медицинского исследования трупа её сына, единодушно и категорически исключили возможность, как того, что хотя бы одно из перечисленных в акте заболеваний могло остаться невыявленным военно-врачебной комиссией, так и того, что такими заболеваниями мог страдать призывник его возраста. Кроме того, названные сотрудники выразили удивление тем, что Валерий «вырос» на пять сантиметров, так как по антропометрическим данным, отражённым в личном дела офицера, его рост составлял 185 см. Так же Мишина Р. Г. обращала внимание следствия на невозможность сделать внутривенные инъекции левой рукой в правую, лицом, которое левшой не является, и на другие обстоятельства. Совокупность изложенных данных вызывает у потерпевшей сомнение в том, что акт исследования трупа содержит описание трупа её сына. Это сомнение усиливается и тем, что в акте отсутствует описание выраженной анатомической особенности одной из частей его тела.

Уголовное дело в связи со смертью Валерия было возбуждено лишь 28 февраля 2011 года, т. е. более чем, через пять лет.² За все указанное время следователями было вынесено более двадцати постановлений об отказе в возбуждении уголовного дела. Все они были отменены из-за неполноты произведенной проверки. При этом, по мнению Мишиной Р. Г., следователи не столько занимались проверкой обстоятельств смерти её сына, сколько подбором данных, подтверждающих их первоначальную версию о заурядной смерти наркомана от передозировки наркотика.

Такое различие мнений потерпевшей и следствия, а также нежелание следователей тщательно проверить её доводы, послужили причиной многочисленных жалоб с её стороны на решения, действия (бездействия) следователей и на нарушения её процессуальных прав при расследовании уголовного дела, часть которых подавалась в суд.

В связи с вопросом о подсудности жалоб, следует отметить, что все они, до июня 2011 года, рассматривались Кировским районным судом г. Казани, несмотря на то, что следователи, производившие проверку, располагались не только в Кировском, но и в Авиастроительном и Ново-Савиновском районах г. Казани.

8 июня 2011 года, судьей Кировского районного суда г. Казани, в принятии к рассмотрению жалобы, поданной потерпевшей, было отказано в связи с неподсудностью по территориальности. В своём постановлении, ссылаясь на статью 125 Уголовно-процессуального кодекса РФ, судья указал, что жалобы подаются в суд по месту производства предварительного расследования, а оно расположено в Ново-Савиновском районе г. Казани, так как уголовное дело расследуется следователем Зареченского межрайонного следственного отдела.

Из-за того, что законность такого определения подсудности жалоб вызывала сомнение, оно было нами обжаловано в кассационном и надзорном порядке вплоть до Верховного Суда Российской Федерации, но было оставлено без изменений.

В основном, доводы наших жалоб основывались на взаимосвязанных положениях статей 125 и 152 Уголовно-процессуального кодекса РФ, в части, касающейся определения подсудности жалоб на решения и действия (бездействие) следователей в связи с местом производства предварительного следствия. Поскольку статьей 152 УПК место производства предварительного следствия определяется, как место совершения преступления (по этому делу – это Кировский район г. Казани), то и жалобы должны рассматриваться Кировским районным судом г. Казани.

Так как право обжалования решений и действий (бездействия) следователей, предусмотренное статьей 125 УПК не зависит от стадии досудебного производства (доследственная проверка или предварительное расследование), дополнительно мы указали, что, несмотря, на постоянную смену мест дислокации следственного органа и его следователей, все жалобы, подаваемые в порядке статьи 125 УПК, с декабря 2005 года по июнь 2011 года рассматривались Кировским районным судом г. Казани. Создание Зареченского межрайонного следственного отдела, к территориальной подследственности которого отнесены четыре района г. Казани, включая Кировский, является организационным, но не процессуальным решением. И по этой причине дислокация следственного органа не должна влиять на изменение подсудности жалоб в зависимости от фактического нахождения рабочего места следователя, в производстве которого находится уголовное дело.

В связи с тем, что судами общей юрисдикции всех уровней жалобы потерпевшей были оставлены без удовлетворения, мы вынуждены были обратиться в Конституционный Суд Российской Федерации с жалобой, в которой просили признать противоречащими Конституции Российской Федерации (статья 47, часть 1), взаимосвязанные положения части первой статьи 125 и части первой статьи 152 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, в той части, в которой они создают неопределенность при установлении территориальной подсудности жалоб на решения и действия (бездействие) следователей, так как допускают толкование места производства предварительного следствия не только, как место совершения преступления, но и как место принятия следователем процессуального решения, подлежащего обжалованию в суд либо как место фактического расположения следственного органа, следователем которого расследуется уголовное дело.

20 июля 2012 года Конституционный Суд Российской Федерации жалобу Мишиной Р. Г. удовлетворил, признал взаимосвязанные положения части первой статьи 125 и части первой статьи 152 УПК РФ, не соответствующими Конституции Российской Федерации, ее статьям 19 (часть 1), 46 (части 1 и 2) и 47 (часть 1), в той мере, в какой, в силу своей неопределенности, эти положения порождают возможность их неоднозначного истолкования и, следовательно, произвольного применения при определении территориальной подсудности жалоб на решения и действия (бездействие) должностных лиц межрайонных следственных отделов при производстве предварительного расследования в случаях, когда предварительное расследование осуществляется по месту совершения деяния, содержащего признаки преступления, расположенному за пределами административного района дислокации данного следственного органа. Федеральному законодателю предложено внести необходимые изменения в правовое регулирование территориальной подсудности жалоб на решения и действия (бездействие) должностных лиц межрайонных следственных отделов при производстве предварительного расследования по месту совершения деяния, содержащего признаки преступления [2].

К сказанному следует добавить, что аналогичная неопределенность в установлении подсудности жалоб может возникнуть и при обжаловании решений, действий (бездействия) следователей транспортных подразделений Следственного комитета России или следственных подразделений линейных органов транспортной полиции. Зачастую рабочие места следователей этих органов находятся на железнодорожных станциях, речных портах или аэропортах, тогда как местом совершения преступлений, отнесенных к их подследственности, чаще всего, являются линейные объекты транспорта, территориально, нередко, расположенные не только в других районах, но и в других субъектах федерации. С учётом толкования правила определения подсудности, данного Конституционным Судом Российской Федерации, представляется, что подсудность таких жалоб, также должна определяться по месту совершения расследуемого события, но не по месту территориальной дислокации следственного органа или следователя.