Нормативно-правовое обеспечение деятельности общей полиции в борьбе с уголовной преступностью в 60–80-е гг. XIX века

Отмена крепостного права и получение населением Российской империи гражданских прав способствовали определенному росту уголовной преступности. В результате, возникла острая необходимость в реформировании полицейских органов и правовом обеспечении их деятельности. С этой целью законодателями были разработаны новые положений функционирования полицейских структур, которое нашли свое отражение во «Временных правилах об устройстве полиции в губерниях, по общему учреждению управляемых» от 25 декабря 1862 г.

Реформирование привело к объединению городской и уездной полиции в единое полицейское управление во главе с исправником, который назначался губернатором. Отдельная городская полиция сохранялась лишь в губернских и крупных уездных городах, возглавляемая полицмейстером. Полицейские управления состояли из начальников (исправника, полицмейстера), его помощников, секретарей, рассыльных. Подведомственными управлению чинами полиции в уездах являлись становые приставы, а непосредственно на местах находились сотские и десятские, кадровый состав которых формировался путем выборов лиц из крестьянской среды селений. В городах, посадах и местечках полиция состояла из участковых приставов, городских приставов их помощников и полицейских надзирателей [1].

Таким образом, введение «Временных правил» привело к реорганизации структуры органов МВД в России и увеличило в некоторой степени штат полиции, не внося при этом существенных изменений в правовую базу обеспечения деятельности по борьбе с уголовной преступностью.

С введения устава уголовного судопроизводства в 1864 г. происходит формальное сокращение функций общей полиции, проведение предварительного следствия окончательно передается судебным следователям. Сотрудники внутренних дел фиксировали происшествия, содержащие в себе признаки преступления или проступка, после чего сообщали об этом участковому судебному следователю и прокурору или его товарищу (ст. 250 УУС).

Полиция занималась производством дознаний о различных происшествиях только в двух случаях. Во-первых, если признаки преступления были сомнительны или информация была получена из недостоверных источников, при таких обстоятельствах, полицейские органы должны были удостовериться посредством дознания «действительно ли происшествие то случилось и точно ли в нем заключаются признаки преступления» (ст. 253). Во-вторых, когда «ни судебного следователя, ни прокурора или его товарища нет на месте» (ст. 252).

Анализ архивных источников позволяет нам с уверенностью говорить о том, что в подавляющем большинстве случаев именно сотрудники полиции осуществляли первоначальное расследование противоправных деяний. Так как у судебных следователей не было возможности своевременно реагировать на донесения полицейских служащих, ввиду интенсивной работы по расследованию преступлений. К примеру, у каждого судебного следователя Симбирского окружного суда в делопроизводстве в течение 1871 г. находилось от 91 до 247 дел [2].

Дознание осуществлялось с некоторыми процессуальными особенностями, сведения собирались посредством розысков, расспросов и негласным наблюдением, при этом не производилось «ни обысков, ни выемок в домах» (ст. 254).

Устав уголовного судопроизводства вменял в обязанность полиции исполнение функций судебного следователя только в тех случаях, когда «следы преступления могли бы изгладиться» (ст. 258) и применение мер к пресечению уклонения от следствия подозреваемых (ст. 257). В итоге, полицейские органы получали право на проведение процессуальных действий: осмотр, обыск, выемку и т. д. Принятая «Инструкция околоточным надзирателям» в 1867 г. увеличивала контроль со стороны общей исполнительной полицией за городскими обывателями, в частности предписывала надзирателям производство дознаний (п. 8.), задержание подозреваемых в совершении преступления (п. 10.), при этом надзиратели в ходе поимки виновных имели право проникновения в жилище, помещение (п. 11.). Инструкция обязывала назначение двух надзирателей на каждый околоток (участок), в результате на одного возлагалось, главным образом, наблюдение за наружным порядком, благоустройством, на другого — внутренний надзор за населением, предупреждение правонарушений и преследование преступников (п. 12.). В целях предупреждения преступности на околоточных надзирателей возлагался обход вверенных территорий в дневное и ночное время, присутствие на собраниях народа на улицах и площадях для пресечения возможных противоправных действий. В ходе осуществления надзора за населением полицейские должны были ознакомиться с особенностями населения каждого дома, знать хозяев и управляющих домами, швейцаров, дворников [3].

Таким образом, на сотрудников городской полиции ведавших околотком было возложено большое количество дел по обеспечению правопорядка, что естественно способствовало бы уменьшению преступности. Однако именно многочисленность функций и отсутствие физических возможностей не позволяли эффективно исполнять должностные обязанности.

10 октября 1879 года утверждается закон «О правилах употребления полицейскими и жандармскими чинами в дело оружия». Он представлял собой первый нормативно-правовой акт, который непосредственно относился к такой крайней мере государственного принуждения как применение оружия. В правилах регламентировались случаи применения оружия:

-        для отражения от нападения на полицейских;

-        для обороны других лиц, которым угрожает опасность;

-        при задержании преступников и преследовании арестантов;

-        использование во время народных беспорядков или волнений в крайней необходимости [4].

Между тем государственная власть обращала свое внимание не только на вопросы, касающиеся правового обеспечения деятельности по выявлению и раскрытию совершающихся преступных деяний, но также проводило правовое регулирование мер направленных на предупреждение преступных проявлений. Так, в 1876 г. вступает в законную силу новый Устав о пресечении и предупреждении преступлений. В соответствии, с которым, губернаторам, местной полиции, а также всем имеющим начальство по гражданской или военной части вменялось в обязанность предупреждать и пресекать различные действия «клонящиеся к нарушению должного уважения к вере, или же общественного спокойствия, порядка, благочиния, безопасности личной и безопасности имуществ» [5].

К мерам предупреждения и пресечения преступлений относились: отдача под надзор полиции, воспрещение жительства в столицах или иных местах, высылка иностранцев за границу, а также кратковременный арест. Данные меры могли быть определенны, в некоторых особенных случаях, без формального производства суда.

При анализе отдельных глав и статей нам предстает картина, при которой жизнь и поведение подданных Российской империи до мельчайших подробностей регламентировалось положениями Устава. Что естественно не могло контролироваться полицейскими органами в полной мере. Однако некоторые статьи имели вполне здравый смысл и предписывали решительные меры по пресечению пьянства, нищенства и других девиантных форм поведения. Например, ст. 186 обязывала полицию «смотреть, чтобы по улицам и переулкам пьяных не было, и чтобы те, которые по улицам и переулкам кричат и песни поют, ночью в неуказанные часы ходят и в пьяном виде шатаются, были забираемы и отсылаемы под стражу». Так как, именно алкогольное опьянение в нередких инцидентах служило катализатором противоправного поведения и причиной совершения преступлений, в том числе и тяжкого характера [6, с. 42–43]. Но правоприменение указанных норм фактически на практике не осуществлялось. Профессор М. Н. Гернет отмечал, что неизвестно, для какой цели устанавливались эти запреты при повсеместном распространении пьянства и при массовом распространении нищенства. Оба эти явления были так привычны для русского глаза, что на них не обращалось никакого внимания, и меньше всего внимания обращала сама полиция. При желании она могла бы заполнить пьяными и нищими все места лишения свободы в империи [7, с. 43–44].

9 июля 1878 г. с утверждения «временного положения» в 46 губерниях России вводится институт полицейских урядников в помощь становым приставами и для надзора за действиями сотских и десятских на местах, а также для их руководства [8]. Свою деятельность они должны были осуществлять на основе Инструкции полицейским урядникам [9]. В широкий список функциональных обязанностей входили действия по предупреждению и пресечению преступлений. Урядники обязаны были сами или через наиболее благонадежных сотских и десятских — тайно следить за людьми, занимающимися совершением преступлений или состоящими под надзором полиции, предписывалось собирать «необходимые сведения негласно пользуясь близким знанием жителей своего участка и местности, стараясь не возбудить никакого подозрения или недоверия» [10, с. 55]. В случае появления в участке преступной группы воров, грабителей или разбойников, полицейские урядники должны были донести об этом становому приставу, выяснить месторасположение притона шайки и при содействии сотских и десятских, местных обывателей, а в некоторых случаях и лесной стражи произвести задержку членов преступной группы.

Когда в подведомственном участке происходило преступление, то полицейский урядник, не позже суток с момента получения сведений, обязан был донести о произошедшем судебному следователю, товарищу прокурора и становому приставу. Полицейский урядник также приступал к производству формального дознания и иным оперативно-розыскным мероприятиям в соответствии с нормами отраженными в УУС, рассмотренными нами выше.

С воцарения Александра III происходит смена вектора внутриполитического развития на усиление государственной власти. В итоге данная политика приводит к разработке положения «О мерах к охранению государственного порядка и общественного спокойствия» [11], в рамках которой какая-либо местность могла быть объявлена в положении усиленной или чрезвычайной охраны. А это в свою очередь приводило к увеличению функциональных обязанностей полицейских, направленных главным образом на предупреждение преступности.

Для предупреждения противоправных деяний в начале 1882 г. вступает в законную силу «Положение о полицейском надзоре» [12], установившее гласный полицейский надзор за некоторыми подданными российской империи. Исполнительная полиция при реализации надзора имела право входить в жилища поднадзорных «во всякое время», производить обыски и выемки, просматривать корреспонденцию и выдавать свидетельства на временные отъезды («отлучки»).

Таким образом, в исследуемый нами период, правовая регламентация деятельности полицейских органов имела разностороннюю направленность, с одной стороны это способствовало, в достаточной степени, продуктивному функционированию государственного института, но в тоже время излишняя загруженность обязанностями не позволяла сосредотачиваться на основных направлениях деятельности по борьбе с преступностью.

Литература:

1.         Временные правила об устройстве полиции в городах и уездах губерний, по общему учреждению управляемых // ПСЗ. — Собр. II. — Т. 37. — № 39087.

2.         Государственный архив Ульяновской области (ГАУО). Ф. 454. Оп. 2. Д. 7. Л. 12–38.

3.         Инструкция околоточным надзирателям. СПб., 1867.

4.         О правилах употребления полицейскими и жандармскими чинами в дело оружия // ПСЗ. — Собр. II. — Т. 54. — № 60066.

5.         Устав о пресечении и предупреждении преступлений. СПб., 1876.

6.         Никитин А. А. Особенности сельской преступности в пореформенный период XIX века (По материалам Симбирской губернии) // Симбирский научный вестник. — 2011. — № 1 (3).

7.         Гернет М. Н. История царской тюрьмы. В 5-ти т. М.: Госюриздат, 1961. — Т. 3.

8.         ГАУО. Ф. 76. Оп. 8. Д. 652. Л. 1.

9.         Инструкция полицейским урядникам от 19 июля 1878 г. // Сборник циркуляров и инструкций МВД за 1878 г. СПб., 1880. № 130.

10.     Цит. по: Мулукаев Р. С., Малыгин А. Я., Епифанов А. Е. История отечественных органов внутренних дел: учеб. для вузов. — М.: NOTA BENE Медиа Трейд Компания, 2005.

11.     Положение о мерах к охранению государственного порядка и общественного спокойствия // ПСЗ. — Собр. III. — Т. 1. — № 350.

12.     Положение о полицейском надзоре // ПСЗ. — Собр. III. — Т. 2. — № 730.