Основные этапы развития национального образования в советский период

Современный облик школ с этнокультурным компонентом обучения (национальных школ) формировался на протяжении длительного времени.

Одними из первых постановлений советской власти в области национального образования были постановления Наркомпроса «О школах национальных меньшинств» и «Об организации дела просвещения национальных меньшинств РСФСР». Государственная комиссия по просвещению в сентябре 1918 г., обсудив специально вопрос о национальной школе, дала ей определение. Под национальной школой подразумевалась школа, которая обслуживала меньшинство населения, отличавшееся от большинства своим языком и бытовыми особенностями. Преподавание в такой школе велось на родном языке, а также изучалась национальная литература и история своего народа. В октябре 1918 г. Наркомпросом было принято постановление, излагающее принципы организации школ для нерусских народов республики. Устанавливалось, что все национальности, населяющие РСФСР, пользуются правом организации обучения на родном языке на обеих ступенях единой трудовой школы и в высшей школе.

В июле 1918 г. была определена компетенция будущей национальной секции, создаваемой при Наркомпросе. Она должна была заниматься «рассматриванием вопросов, касающихся дела просвещения и финансирования школ и внешкольных образований среди отдельных национальностей, оставаясь в рамках общих декретов, постановлений и норм» Наркомпроса. 28 сентября 1918 г. Госкомиссией было принято решение о передаче отделу школьной политики вопросов организации школ для нерусских народов. Было подтверждено право всех народов, населяющих Россию, получения образования на родном языке. А уже 29 сентября 1918 г. коллегия Наркомпроса утвердила создание отдела просвещения национальных меньшинств, обязав его руководить всем комплексом культурных преобразований среди нерусских народов.

Вопросы национальной политики в области просвещения решались и на уровне съездов и совещаний. Уже в 1918 г. состоялось 22 национальных съезда работников образования, поднимавших вопросы развития национальной культуры, организации школ на родном языке. Летом 1919 г. Отдел просвещения национальных меньшинств созвал Всероссийское совещание работников просвещения народов нерусского языка. На совещании проходила активная дискуссия о системе руководства просвещением нерусских народов. К решению совещания был приложен проект Наркомпроса «Единая политика в области просвещения всех языков. Единый Наркомпрос. Центр». Одним из итогов этого совещания было упразднение Отдела национальных меньшинств. Вместо него при Наркомпросе организовываются отделы языков национальных меньшинств, входящих в школьный, дошкольный и другие подотделы.

Кроме того, было предложено создать в каждом отделе Наркомпроса должности национальных инструкторов по числу языков народов РСФСР.

С января 1919 г. стали создаваться национальные органы просвещения при губернских и уездных отделах. Например, в Саратовской губернии в 1920 г. работали татаро-персидская, мордовская, польская, чувашская и другие секции, в Симбирской губернии — мусульманская, чувашская, мордовская, украинская, еврейская, польская, литовская, латышская, эстонская секции. Всего в РСФСР было создано 44 подобных подразделений.

В 1919 г. при отделе просвещения национальных меньшинств Наркомпроса РСФСР была организована редакционная коллегия для создания национальной литературы и алфавитов народов, не имевших ранее письменности. На местах создавались авторские коллективы, организовывались типографии для издания учебников. В Сибири, например, в 30-е гг. из 28 малых народностей, 14 получили письменность.

Все школы нацменьшинств организовывались как государственные школы. Управление ими было сосредоточено в Наркомпросе. Организацией национальных школ занимались подотделы по просвещению национальных меньшинств в структуре отделов народного образования местных Советов. В многонациональной Сибири для решения национального вопроса большое значение имело создание в июне 1920 г. Сибирского отдела Национальностей (Сибнацотдела) при Сибревкоме. Характеризуя положение нерусского населения Сибири, Сибнацотдел отмечал: «Трудовое население Сибири купило власть громадными жертвами. Но многие из туземных групп Сибири в силу целого ряда бытовых условий, в силу низкого культурного уровня, в силу незнания русского языка плохо усваивают принципы Советской власти, Советского строительства, живут своей обособленной жизнью и не умеют использовать добытые в революционной борьбе великие свободы, ведущие к светлому царству коммунизма» [1, С. 55]. К концу 1920 г. губернские национальные отделы были созданы при Омском, Томском, Алтайском, Енисейском, Иркутском и Тобольском губисполкомах. При Сибнацотделе было создано 8 национальных подотделов, в том числе якутский, горно-алтайский и общемонгольский, представлявший бурятов, эвенков, хакасов, хантов, манси, ненцев и др. [1, С. 55]

В феврале 1921 г. при коллегии Наркомпроса РСФСР был создан Совет по просвещению национальных меньшинств (Совнацмен). Этот Совет защищал культурные права проживающих на территории той или иной автономии национальных меньшинств.

Государство защищало культурные интересы не только компактно проживающих народов, но и многочисленных этнических групп, расположенных дисперсно на территории республики.

Национальный состав и структура населения страны характеризовалась колоссальными различиями в численности и размерах этносов, которые влияли на характер организации системы национального образования. Перепись 1926 г. назвала 176 этнических групп, в том числе более 150 коренных наций, народностей и этнических групп. Самым многочисленным этносом — 77,8 млн. человек — были русские (53,1 %), следующими по величине шли украинцы (31,2 млн.) и белорусы (4,7 млн.). Вместе группа этих трех восточнославянских народов насчитывала 113,7 млн. человек — 76,6 % населения страны. Помимо этого имелось еще 10 крупных наций численностью более 1 млн. человек каждая, что в совокупности составляло около 21,8 млн. человек — 14,9 % населения. К группе средних этносов — от 100 тыс. человек до 1 млн. принадлежало 29 народностей (9 млн. человек — 6,2 % населения). На долю 51 относительно небольших (от 10 до 100 тыс. человек) и 83 совсем малочисленных этносов (менее 10 тыс. человек приходилось в совокупности 1,9 млн. человек — 1,3 % населения страны. Это были малые этносы Европейского Севера, Сибири, Дальнего Востока, Кавказа, многие из которых существовали в условиях патриархально-натурального хозяйства [2, с. 6–7].

Кроме того, перепись 1926 г. выявила 151 язык. Стало развиваться обучение на родном языке у народов, как уже имевших письменность, так и у тех, у кого она формировалась заново. Велись эксперименты по созданию алфавита для народов, не имеющих письменности, реформированию устаревших систем письма. Например, в 1927 г. обучение велось на 32 языках, в 1931 — на 70, в 1932 — на 92, в 1934–104 языках. Увеличивалось издание учебников для национальных школ, велась подготовка национальных педагогических кадров.

Параллельно с этим осуществлялась большая работа по ликвидации безграмотности через культурно-просветительные учреждения: клубы, избы-читальни, библиотеки, красные уголки. Для отдаленных сельских районов использовались передвижные культурно-просветительные учреждения. Например, в Хакасии с 1926 г. начала работать «Хызыл иб» («Красная юрта»), в состав которой входили 3 человека: заведующий юртой, ликвидатор неграмотности и медицинский работник.

Государственная система национальных органов просвещения защищала права нерусского населения в области обучения на родном языке вплоть до 1934 г:

1. Постоянно росла сеть национальных школ с обучением на родных языках, вырабатывалось содержание начального образования, готовились учебники, педагогические кадры. Учитывая образ жизни того или иного народа (кочевой, оседлый), при развитии сети школ сохранились кочевые школы, школы-летовки, а также малокомплектные школы.

2. В 1931 г. в Москве был создан Центральный научно-исследовательский институт национальностей.

3. В 20–30-е гг. письменность получили более 50 ранее бесписьменных народов.

Наряду с быстрым прогрессом национальной школы в первое десятилетие после революции следует отметить общий подъем культуры многих ранее отсталых народов бывшей Российской империи, зарождение и становление в сознании общества идеи ценности и уникальности каждой национальной культуры.

Весь путь развития школ с этнокультурным компонентом обучения в нашей стране в советский период показывает неравномерность этого процесса. С одной стороны, на заре советской власти (1917 — начало 30-х гг. ХХ в.) создавались все условия для становления и развития национальных школ как для коренных народов, живущих на своей территории, так и для ведущих кочевой образ жизни и дисперсно проживающих в разных регионах. С другой стороны, политическая ситуация, которая начала складываться в стране начиная с 30-х гг. ХХ в., способствовала свертыванию национальной системы образования.

Достаточно ярко этот процесс можно наблюдать на примере формирования национально-русского двуязычия в жизни национальных республик:

1. 1917–1925 гг. — основным литературным языком выступает русский язык, на котором ведётся обучение, делопроизводство; на нём развёртывается работа по созданию письменности для ранее бесписьменных народов.

2. 1925–1937 гг. — происходит значительное сокращение общественных функций русского языка, часть делопроизводства и обучение в начальной и средней школе начинает вестись на родном языке.

3. 1938–1956 гг. — общественные функции родного языка в автономных республиках сужаются, усиливаются тенденции распространения русского языка на всей территории СССР. На русский язык возлагается выполнение максимального количества функций.

4. 1956 г. — до 90-х гг. ХХ в. — характеризуется большим сужением общественных функций родных языков в автономных образованиях; преподавание полностью переходит на русском языке; родной язык преподаётся как предмет. Школа утрачивает приоритеты хранительницы этнокультуры.

Анализ становления национального образования позволяет выделить несколько моделей национальных школ, исторически сложившихся в нашей стране [3].

Ассимилирующая модель, которая основывается на предположении о стремлении всех этносов к ассимиляции с общей культурой. В нашей стране такая модель появилась еще до революции (1917 год). Данная модель была ориентирована на предоставление возможности национальным окраинам наполнить содержание образования региональным и национальным материалом, близким и понятным учащимся, и, в то же время, помочь этносам России, учитывая их особенности, приобщиться к общероссийским ценностям.

Вторая, компенсирующая модель национальной школы была характерна для регионов, территории которых компактно заселенны представителями одной, но не титульной национальности. Решение об открытии таких школ обычно определялось количеством и плотностью национально-этнической диаспоры, проживающей в данной местности; реальным социальным и культурным статусом и функциями национального языка в обществе; потребностью и желанием самого населения обучаться, получать тот или иной уровень общего образования на родном языке.

Третья модель национальной школы — поликультурная, — фактически начала складываться в нашей стране в 90-х гг. ХХ в.

Таким образом, история становления национального образования в советский период свидетельствует, что школа с этнокультурным компонентом обучения в своем развитии отразила все существенные деформации национальных отношений. В результате русификации в 30–80-е гг. ХХ в. она перестала удовлетворять этнокультурные потребности многих коренных народов. Формально-бюрократическая модель национального образования создала такой тип национальной школы, в котором этнический компонент практически не был представлен. Возникла необходимость реформирования национального образования в рамках новой образовательной парадигмы, основанной на концепции поликультурного (мультикультурного) образования.

Литература:

1. Школа Сибири за 60 лет Советской власти /Отв. ред. П. П. Костенков. — Барнаул: Алт. кн. изд-во, 1982. — 256 с.

2. Проблемы национальной школы в СССР: история и современность / М. Н. Кузьмин, Т. Ю. Красовицкая, Э. Э. Яанвярк и др. — М.: ВНИК «Школа», 1989. — 40 с.

3. Матис В. И. Проблема национальной школы в поликультурном обществе. — Барнаул: Изд-во БГПУ, 1997. — 336 с.