Термины, используемые для обозначения категории пожилых людей в СМИ и повседневной жизни, как индикатор социальных стереотипных установок

Вследствие увеличения продолжительности жизни, ее заключительный этап сегодня составляет значительную долю от общего числа прожитых человеком лет. В странах Западной Европы, Северной Америки, в Японии люди четверть жизни проводят на пенсии [1]. В результате указанной тенденции, стареющее население как социальная группа приобретает особую характеристику — гетерогенность.

Возрастной рубеж, по достижении которого человек начинает причисляться к геронтогруппе, в разных странах неодинаков. Это обусловлено рядом причин: возрастом выхода на пенсию, продолжительностью жизни, готовностью социума поддерживать вовлеченность представителей старшей возрастной группы в общественную жизнь, наличием социальных институтов для этого и др. Следует отметить, что в науке до сих пор нет единогласно принятой хронобиологической классификации геронтогруппы.

Согласно возрастной периодизации, принятой Всемирной организацией здравоохранения в 1963 году, заключительный этап человеческой жизни представляет собой три градации: пожилой возраст (60 лет — 74 года); старческий возраст (75–90 лет); долголетие — старше 90 лет.

Многие исследователи отождествляют наступление пожилого возраста с выходом на пенсию. В частности, О. В. Краснова и А. Г. Лидерс отмечают: «В России весьма распространены термины «пожилые люди», «лица старше трудоспособного возраста», к которым относят женщин 55 лет и старше и мужчин 60 лет и старше, т. е. достигших возраста выхода на пенсию» [2]. Ученые также указывают, что для большинства государственных органов западных стран возраст 65 лет (возраст выхода на пенсию во многих из них) принимается за точку отсчета принадлежности к геронтогруппе [3]. В исследованиях А. О. Кабанова, И. П. Щукиной, М. В. Прохоровой, М. С. Ахметовой, Т. И. Сапожниковой пожилой и пенсионный возраст также синонимизируются [4].

Возраст выхода на пенсию как индикатор перехода человека в категорию геронтогруппы представляется наиболее оправданным, так как переход к статусу пенсионера сопровождается существенными изменениями в жизни и восприятии человека обществом, ассоциированными с новыми социальными ролями.

Существуют также такие термины, определяющие геронтогруппу, как «третий возраст» и «четвертый возраст». Британский историк П. Ласлетт предложил эти концепты, основываясь на том, что, в связи с увеличением продолжительности жизни и социально-экономическим развитием, с выходом на пенсию человек еще много лет сохраняет здоровье и способность к полноценной общественно-активной жизни. По мнению ученого, сегодня общее понятие «старый» применительно к представителю геронтогруппы утратило актуальность и не отражает всей полноты разнообразных характеристик этой гетерогенной социальной общности. Согласно П. Ласлетту, старость в ее традиционном понимании, сопровождающуюся определенными заболеваниями и немощью, наступает в «четвертом возрасте» [5]. Границы перехода от «третьего возраста» к «четвертому», как правило, связывают с достижением 75 лет [6].

Особенного внимания заслуживает вопрос о том, какими терминами называют пожилых людей. Оттенки этих наименований наиболее тонко отражают социальные стереотипные установки по отношению к данной социальной общности в том или ином обществе. Так, в исследовании французского подразделения Международного института изучения общественного мнения и маркетинговых исследований TNS отмечается, что в обществе, в котором культ юности сосуществует с пропагандой социальной политкорректности, нелегко говорить о геронтогруппе. Согласно результатам исследования, пожилые французы хотели бы, чтобы их называли терминами: «seniors» — 40 % (пожилые господа — уважительное обращение), далее «retraités» — 38 % (пенсионеры), «aînés» — 25 % (пожилые), «personne âgée» 23 % (пожилые люди, старшие по возрасту), «ancien» 22 % (люди из предыдущего поколения). Существуют различия между мнениями горожан и деревенских жителей, образованных и необразованных, работающих и неработающих пожилых людей, но желание изменений терминов, которыми их называют, отмечается во всех категориях геронтогруппы. В реальности современные французы всех возрастов продолжают использовать главным образом термины «personne âgée» 67 %, «retraités» — 55 %, «vieux» — 33 % (старики), «ancien» (33 %), «seniors» (16 %). На вопрос, заданный людям старше 50 лет «Как в масс-медиа говорят о французах старше 50» были получены следующие ответы: скорее положительно — 36 %, скорее негативно — 19 %, нейтрально — 40 % [7].

Англоязычные страны отличаются большим количеством терминов, дефинирующих представителей геронтогруппы: «elderly», «seniors», «senior citizens», «older persons», «aging toward old age», «advanced aged», «aging adults», «older adults», «older people», «golden agers» и др. Вопрос о том, какой из них наиболее корректен, продолжает оставаться одним из наиболее часто дискутируемых как в прессе, так и в научном сообществе. К примеру, в британской газете «The Guardian» в статье ««Elderly» no longer acceptable word for older people» («Употребление слова «пожилые» отныне неприемлемо по отношению к людям старшей возрастной группы») рассказывается о новом руководстве для журналистов, разработанном двумя исследовательскими компаниями: The International Longevity Center и Aging Services of California. В гиде журналистам даются рекомендации относительно того, какие термины рекомендованы, а каких следует избегать, в целях исключения практик дискриминации представителей геронтогруппы. В частности, говорится о том, что наименования должны носить нейтральный характер [8]. Следует отметить, что именно средства массовой информации выполняют функцию по популяризации политически корректных терминов как в России, так и в западных странах.

Анализ отечественной научной литературы и прессы показывает, что вопрос о терминах, обозначающих категорию пожилых людей, мало исследуется в России. Наиболее часто употребляются такие слова и словосочетания как «пожилые люди», «пенсионеры», «старики». Специфической для нашей страны является тенденция называть представителей старшей возрастной группы терминами, принятыми в генеалогии: бабушки и дедушки. Зачастую присвоение этих наименований не зависит от наличия у человека внуков. Несмотря на то, что указанные слова характерны для разговорной речи, они часто встречаются и в СМИ. Также наблюдается тенденция использования слов, имеющих пренебрежительный смысловой оттенок. Например, в статье «Питерских бабушек приучили к социальным сетям» [9], вследствие выбора журналистом слова «приучить» в названии, представители старшей возрастной группы представляются в качестве беспомощных, безвольных, не имеющих собственного мнения людей. Несмотря на нейтральное содержание самой статьи, формулировка заголовка имеет явно выраженный дискриминационный оттенок.

Таким образом, если в западных странах вопрос о корректности слов, употребляемых по отношению к пожилым людям, является остро актуальным и обсуждаемым, то в нашей стране он практически не исследуется. В частности, О. Ф. Иванова, изучая проблему политкорректности, отмечает: «В России, в отличие от США и других западных государств, исторически сложилось несколько иное языковое поведение, быть может, порой более агрессивное и резкое…» [10]. Указанная тенденция говорит о недостаточной проблематизации вопроса о терминах, применяемых по отношению к геронтогруппе в России, данная тема требует дальнейших научных исследований.

Литература:

1.      Денисенко М. Тихая революция // Отечественные записки. 2005. № 3 (23). URL: http://www.strana-oz.ru/2005/3/tihaya-revolyuciya (дата обращения 3.01.2012).

2.      Краснова О. В. Лидерс А. Г. Социальная психология старения: Учеб. Пособие для студ. высш. учеб. заведений. М.: Издательский центр «Академия», 2002. С. 16.

3.      Там же.

4.      Кабанов А. О. Управление качеством жизни населения пенсионного возраста в северном регионе: автореф. дис. … канд. социол. наук. Тюмень, 2009. 23 с.; Щукина Н. П. Институт взаимопомощи в системе социальной поддержки пожилых людей. М.: Издательско-торг. корпорация «Дашков и К», 2004. 412 с.; Прохорова М. В. Феномен одиночества пожилых людей: социологический анализ: автореф. дис. … канд. соц. наук. Н.Н., 2007. 28 с.; Ахметова М. С. Социальное положение пожилых людей в трансформирующемся российском обществе: автореф. дис. … канд. соц. наук. Уфа, 2009. 22 с.; Сапожникова Т. И. Социальные проблемы людей пожилого возраста. Чита: ЧитГТУ, 2000. 86 с.

5.      Laslett P. A fresh map of life: the emergence of the third age. 2^nd edition. London: Palgrave Macmillan Ltd, 1996. 328 p.

6.      Денисенко М. Тихая революция // Отечественные записки. 2005. № 3 (23). URL: http://www.strana-oz.ru/2005/3/tihaya-revolyuciya (дата обращения 3.01.2012).

7.      Sylvie O'Dy. Commet appeler les plus de 50 ans? // Notre Temps Octobre 2009 P. 77. URL: https://www.notretemps.com/images/documents/senior3.pdf (reference date 12.08.2012).

8.      Wardrop M. «Elderly» no longer acceptable word for older people // The Telegraph. 2009. 12 Feb. URL: http://www.telegraph.co.uk/news/uknews/4596139/Elderly-no-longer-acceptable-word-for-older-people.html (reference date 7.04.2012).

9.      Горчакова А. Известия. 2011. 28 сентября. URL: http://izvestia.ru/news/502281(дата обращения 02.05. 2012).

10.  Иванова О. Ф. Политкорректность в России // Вестник Евразии. 2002. № 3. URL: http://www.eavest.ru/magasin/artikelen/2002–3_iva.htm#s3 (дата обращения 29.01.2012).