«Судьба» — один из ключевых концептов в творчестве И. С. Тургенева

Судьба — одна из важнейших категорий сознания. Существует определенная двойственность в понимании данного концепта в русском языке. В первом случае, судьба, действительно, может обозначать некую детерминирующую силу, над которой человек не властен. Во втором случае это слово может указывать на уже сложившую последовательность событий в чьей-либо жизни. При этом делается акцент на внутреннюю детерминацию бытия человека как результат его собственного выбора, дается характеристика пройденного жизненного пути, на первый план выдвигается оценочный компонент. Вопрос о том, что же такое судьба, всегда вызывал множество суждений и давно являлся объектом пристального внимания. Скажем, еще В. И. Даль ставит в один ряд судьбу, суд, судилище и расправу. «Участь, жребий, доля, рок, часть, счастье, предопределенье, неминучее в быту земном, пути провидения; что суждено, чему суждено сбыться или быть. Такая судьба, судьбина его, так ему суждено. Судьба моя, судьба, судьбинушка злая! Судьбы мн. и суды мн. — провиденье, определенье Божеское, законы и порядок вселенной, с неизбежными, неминучими последствиями их для каждого. Судьбы Божьи неисповедимы. Воля судеб " [1;832].

Изучение этого понятия в литературоведении имеет свою специфику. Поскольку каждое художественное произведение образует собой полноценную художественную систему, целый художественный мир, то понятие «судьба» в этом мире неизбежно играет свою роль. В творчестве И. С. Тургенева концепт «судьба» является одним из основных в ряду концептов «счастье», «смерть», «добро», «зло».

По определению лингвиста А.Вежбицкой: «Судьба — ключевой концепт русской культуры» [2;85]. По ее мнению «Люди не всегда могут делать то, что им хочется, и они знают об этом. Их жизни формируются — во всяком случае, до какой-то степени — силами, которые им неподвластны, и это представляется фактом столь же очевидным и универсальным, как то, что они должны умереть» [2;83]. В позднем творчестве И. С. Тургенева прослеживается такая же картина, писатель приходит к выводу, что человеческая судьба строится на законах, которые неподвластны человеческому сознанию, на жизнь человека влияют неведомые силы, и с этим человек должен смириться.

К примеру, если обратиться к повести «Степной король Лир», написанной в 1870 году, можно найти подтверждение вышесказанному. Дочери Анна и Евлампия Харловы в той или иной мере были виновны в смерти своего отца, но заслуженного наказания в жизни не получили. «Все на свете — и хорошее и дурное — дается человеку не по его заслугам, а вследствие каких-то еще неизвестных, но логических законов, на которые я даже указать не берусь, хоть иногда мне кажется, что я смутно чувствую их " [4; 225]. В финале повести дочери Харлова предстают успешными хозяйками своих судеб: Анна обзавелась постоялым двором, который ей приносит стабильный доход, Евлампия становится богородицей хлыстов-раскольников. Неведомые силы, неподвластные человеческому сознанию, действуют на жизнь тургеневских героинь, не карая их за нравственные совершенные грехи.

Важно отметить то, что если судьбу переводить просто как жизнь, то теряется ее истинный смысл. «Но если судьба переводится просто как жизнь, теряется нечто важное — точка зрения на жизнь человека, содержащаяся в судьбе ине содержащаяся ни в одном английском слове или выражении» [2;86].

А. Вежбицкая считает, что «в судьбе заключен намек на то, что человек может ожидать скорее чего-то плохого, чем хорошего, но в то же время это слово представляет жизнь человека скорее как непостижимую (и одновременно неподвластную его контролю), чем как бессмысленную и неизбежно трагическую» [2;88]. В значении русского концепта «судьба» отчетливо виден акцент непостижимости и неподвластности над человеческой жизнью.

Употребление слова «судьба» в русском языке широко. «Употребление слова судьба для обозначения человеческой жизни характерно не только для поэзии или поэтического настроя. Оно употребляется очень широко, в самых разных ситуациях, от бытового общения до научного доклада» [2;87]. В определении судьбы на первый план выдвигается жизненный путь человека. «Но в русской судьбе на первом плане … течение жизни, или то, что русские называют жизненным путем — и в русском языке именно весь этот путь (а не его начальная и конечная точки) рассматривается как предопределенный… — не в каждой его детали, а в целом» [2; 87].

В. С. Соловьев считает, что «есть нечто, называемое судьбой, предмет хотя не материальный, но тем не менее вполне действительный. Я разумею пока под судьбою тот факт, что ход и исход нашей жизни зависит от чего-то, кроме нас самих, от какой-то превозмогающей необходимости, которой мы волей-неволей должны подчиняться» [3;179]. Позиция В. С. Соловьева совпадает с убеждением А. Вежбицкой в том, что на жизнь человеческую действуют неподвластные ему силы, которым человек должен подчиняться.

"… тем не менее этимологическая связь судьбы, судить и суд актуальна и в синхронии, и причастие прошедшего времени суждено часто употребляется как квазисиноним судьбы. Это высвечивает присутствующее в концепте судьбы указание на «кого-то», на воображаемого судию. Этот «кто-то» обычно понимался как Бог, и связь между судьбой иБожьим судом ясно видна в старых русских текстах — таких как старый перевод Псалма 35 (цит. по [SAR 1971/1970]), ср.: «судьбы Божьи неисповедимы». В современном русском языке воображаемый судья не обязательно должен пониматься как Бог, и понятие судьбы совместимо и с религиозным, и с атеистическим (агностическим) мировоззрением. Тем не менее это понятие предполагает смирение и резинъяцию: следует принимать все, что бы ни случилось, как если бы это было назначено нам судом Божиим. Эта готовность принять и смирение совершенно поразительным образом отражены в употреблении уменьшительно-ласкательного судьбинушка…" [2;90]. Во многих повестях И. С. Тургенева слово «судьба» употребляется как уменьшительно-ласкательное «судьбинушка».

В русском языке есть концепты, которые принадлежат тому же семантическому полю, что и концепт «судьба». К числу этих концептов относятся жребий, участь и рок. «Стоит упомянуть, что в русском языке есть и другие концепты, принадлежащие тому же семантическому полю, в частности жребий и участь, но они, подобно року, ближе к периферии. Жребий — поэтический архаизм (БАС характеризует это слово как устарелое, а участь — слово поэтическое, и та роль, которую эти слова играют в русском мышлении, не идет даже в сравнение со словом судьба. Несомненно, именно судьба — а не рок, жребий или участь — ключевой русский концепт, который постоянно упоминается и в русской литературе» [2;94]. Как было отмечено выше, В.Даль отмечал родство по семантике данных концептов. В настоящее время рок относится к числу архаизмов. «В современном русском языке существительное рок звучит архаически, но прилагательное роковой, которое может рассматриваться как метафорическое, все еще употребительно и несет трагические и метафорические обертоны, которые не присущи судьбе» [2;93].

Таким образом, концепт «судьба» универсален в своем понятии, он является ключевым среди понятий «участь», «жребий», «рок», сходных по семантическому значению. Данный концепт может употребляться как в литературной, так и в разговорной речи. Концепт «судьба» является одним из ключевых концептов в творчестве И. С. Тургенева. Основное значение данного концепта заключается в непостижимости и неподвластности жизни, судьба рассматривается в творчестве писателя как предопределенный жизненный путь.

Литература:

1.      Даль В. И. Толковый словарь русского языка. Издательство Астрель, М., 2004

2.      Путь: Международный философский журнал. — 1994. — № 5

3.      Соловьев В. С. Литературная критика. М., 1990

4.      Тургенев И. С. Полн. собр. соч. и писем в 30-ти тт. Т.8. — М.: Наука, 1980