Эмоциональные концепты «страх» и «одиночество» в романе Роберта Музиля «Душевные смуты воспитанника Тёрлеса»

На материале романа «Душевные смуты воспитанника Тёрлеса» известного австрийского писателя первой половины XXвека Роберта Музиля изложены результаты исследования эмоциональных концептов «страх» и «одиночество», занимающих значительное место в концептосфере данного произведения. Выявлен базисный статус этих концептов в указанном романе.

Ключевые слова:образ, концепт, индивидуально-авторский концепт, концептосфера, лексема, ассоциация.

Развитие отечественной лингвистики в последние два десятилетия характеризуется антропоцентрическим подходом к описанию языка. Приоритетными филологическими направлениями сегодня считаются лингвокультурология и лингвоконцептология, интерпретирующие языковые факты, речевые поступки человека в их тесной корреляции с общекультурными данными.

Стержневым понятием лингвокультурологии и, в особенности, лингвоконцептологии является концепт, понимаемый, согласно определению В. И. Карасика, как мыслительный конструкт, включающий в себя понятие, ценность и образ [1, с. 15]. При изучении концепта как когнитивного сегмента картины мира лингвоконцептологи акцентируют свое исследовательское внимание на его ценностной составляющей, выявляя тем самым систему приоритетов того или иного социума. Вполне закономерно, что при этом наибольший интерес для лингвоконцептологов представляют собой этномаркированные концепты (ср.: немецкая пунктуальность, русское гостеприимство и др.), уже достаточно полно описанные, судя по значительному количеству диссертационных работ и публикаций. Не менее интересно в аксиологическом плане и изучение образной составляющей концептов. Выявление перцептивно-образных характеристик концептов позволяет увидеть исследователю сложную систему ассоциаций и коннотаций, сопровождающих то или иное слово, служащее способом обозначения и выражения ментальных структур, которыми мыслит человек.

На наш взгляд, в современной лингвоконцептологии наиболее перспективным является изучение индивидуально-авторских концептов, что обусловлено следующими причинами. Во-первых, сам по себе перечень ценностей культуры лимитирован (ценностная составляющая концепта есть его облигаторный признак), значит, концепты в их лингвокультурологическом понимании количественно исчерпаемы. Во-вторых, совсем до недавнего времени изучались преимущественно усредненные ценности, т. е. ценности, которые разделяются большинством носителей того или иного языка. Вне поля зрения исследовательской практики оставались индивидуальные ценностные ориентиры. За рамками приоритетности лингвоконцептологии, сосредоточившей свои усилия на описании этнического менталитета, оказалась задача изучения концептосферы индивидуальной, т. е. системы индивидуальных ценностей, часто оформленных образами, которыми мыслит не среднестатистическая языковая личность, а элитарная личность — известные ученые, писатели, некоторые общественные и государственные деятели, обогатившие своими концептами как минимум групповые концептосферы, а в ряде случаев и общенациональные (см. подробнее: [2, с. 89–91]).

В данной статье предполагается охарактеризовать индивидуально-авторские эмоциональные концепты «страх» (Angst) и «одиночество» (Einsamkeit) на материале романа австрийского писателя Роберта Музиля «Душевные смуты воспитанника Тёрлеса» (Die Verwirrungen des Zöglings Törleß, 1906 г.). Выбор этого романа для интерпретации феноменов страха и одиночества обусловлен его высокой психологической напряженностью, выражающейся, в том числе, и в их значительной номинативной плотности, равно как и в индексе частотности употребления лексем, обозначающих концепты «Angst» (страх) и «Einsamkeit» (одиночество).

Концепт «страх», как показывает материал, обозначается в повести доминантной лексемой “Angst“ (страх) и ее многочисленными синонимичными лексическими единицами — “Furcht“ (страх, боязнь), “Schreck“ (испуг), “Grauen“ (ужас), “Schauer“ (трепет), “Entsetzen“ (ужас), “Scheu“ (боязнь, робость), каждая из которых обладает достаточно объемным деривационным полем: ängstlich, angstvoll, fürchterlich, furchtbar, furchtsam, Schrecken, erschrecken, erschrocken, aufschrecken, schrecklichидр. Общее количество членов синонимического ряда и их производных равно 29. Индекс частотности употребления данных лексических единиц в романе Р. Музиля 120. Считаем, что количественные данные вербализации концепта могут служить критерием его выделения в качестве базисного. Концепт «страх» относится к числу базисных в концептосфере романа «Душевные смуты воспитанника Тёрлеса».

Следует указать, что концепт обозначается и эксплицируется не только лексемами, совпадающими с самим его наименованием и многочисленными синонимами, членами тематических групп и рядов, но и лексемами, его описывающими. В качестве примера назовем лексему “Herz” (сердце): «DerMannstandeineWeilestillundhieltunschlüssigdenSteininderHand. Er lachte; sah nach dem Himmel, wo zwischen schwarzen Wolken weingelb der Mond schwamm; dann glotzte er die dunkle Hecke der Gebüsche an, als überlege er darauf loszugehen. Törleß zog vorsichtig den Fuß zurück, er fühlte sein Herz bis zum Halse hinauf schlagen» [5, с. 22]. В приведенном примере дается описание чувства страха, испытываемое главным персонажем романа воспитанником Тёрлесом, увидевшим бушующего пьяного мужчину возле лесной сторожки. Посредством фразеологизма “das Herz schlägt bis zum Halse hinauf” эксплицируется ощущение страха подростка.

Как показывает материал, концепт страха наиболее часто обозначается ключевой лексемой “Angst“. Индекс частотности ее использования в романе равен 28. Указанная лексема употребляется в микроконтекстах с эпитетами, выступающими в функции определения, что обусловлено стремлением автора ярко, выразительно передать эмоции, ощущения персонажей художественного произведения. Приведем пример: «Törleß wich ihm aus. Dadurch verlor sich allmählich auch jenes tiefinnerliche Erschrecken, das ihn im ersten Augenblicke gleichsam unter den Wurzeln seiner Gedanken gepackt und erschüttert hatte» [5, с. 50]. В данном текстовом пассаже передано эмоциональное состояние страха Тёрлеса, страха, глубоко сидящего внутри него — jenestiefinnerlicheErschrecken. Протагонист вспоминает, как его зло высмеяли одноклассники, обнаружившие среди его вещей в чемодане подвязку сестры. Тёрлес хранил этот предмет гардероба двенадцатилетней сестры как воспоминание о доме, о родных.

В следующем примере передано состояние смертельного страха другого персонажа — Базини, являвшегося в элитном интернате на протяжении нескольких месяцев объектом физических издевательств и нравственных унижений со стороны своих жестоких сверстников Райтинга и Байнеберга. Базини, несправедливо обвиненный в краже денег, ждет с ужасом вердикта дирекции этого учреждения: «Basinischwiegstumpfsinnigzuallem. Vom vorgestrigen Tag her lag noch ein tödlicher Schreck auf ihm und die Einsamkeit seiner Zimmerhaft, der ruhige, geschäftsmäßige Gang der Untersuchung waren für ihn schon eine Erlösung» [5, с. 33].

В приведенном ниже отрывке из романа Тёрлес рассказывает учителям о своем психическом состоянии в школе-интернате, состоянии «ужасного страха» (furchtbare Angst), преследовавшего его неделями, месяцами, страха, граничащего с безумием (ich war von Sinnen): «Dieses schweigende Leben hat mich bedrückt, umdrängt, das anzustarren trieb es mich immer. Ich litt unter der Angst, daß unser ganzes Leben so sei und ich nur hie und da stückweise darum erfahre... o ich hatte furchtbare Angst... ich war von Sinnen...«[5, с. 130].

Чувству страха приписывается в романе такое качество, как постоянство: «Da trat am vierten Tage, als gerade niemand zugegen war, Basini auf ihn zu. Er sah elend aus, sein Gesicht war bleich und abgemagert, in seinen Augen flackerte das Fieber einer beständigen Angst. Mit scheuen Seitenblicken, in hastigen Worten stieß er hervor:»Du mußt mir helfen! Nur du kannst es tun! Ich halte es nicht mehr länger aus, wie sie mich quälen» [5, с. 116]. Эпитет “beständig” указывает на перманентное пребывание Базини в состоянии тревоги и страха перед Райтингом и Байнебергом. Примечательно, что нередко испытывающий чувство страха не всегда может определить источник, причину его появления. Приведем пример: «Und gerade diese Untreue gegen etwas Ernstes, Erstrebtes in sich erfüllte ihn mit einem unklaren Bewußtsein von Schuld; ein unbestimmter, versteckter Ekel verließ ihn niemals ganz und eine ungewisse Angst verfolgte ihn, wie einen, der im Dunkel nicht mehr weiß, ob er noch seinen Weg unter den Füßen hat oder wo er ihn verlor» [5, с. 106]. В данном фрагменте текста Тёрлес, размышляя о смысле жизни, пытаясь разгадать сущность человеческого бытия, испытывает целый комплекс чувств и эмоций — тревогу, вину, отвращение и неопределенный, трудно объяснимый страх.

Оценочные эпитеты, характеризующие чувство страха персонажей, как правило, конвенциональны (напр., furchtbar — страшный), но есть и авторские эпитеты, служащие наиболее ярким выразительным средством передачи душевного состояния протагонистов. В следующем текстовом пассаже воспитанник интерната Райтинг, обладающий садистскими наклонностями, с наслаждением рассказывает Тёрлесу о готовности их общего знакомого Базини быть его рабом, исполнять все его желания. Страху Базини при этом приписывается такое свойство, как страстность. Страх персонифицируется, наделяясь способностью вызывать желание у человека его переживать: «Danachaberbettelteermichvonneuem. Er wolle mir gehorsam sein, alles tun, was überhaupt ich wünsche, nur solle ich niemandem davon erzählen. Um diesen Preis bot er sich mir förmlich zum Sklaven an und die Mischung von List und gieriger Angst, die sich dabei in seinen Augen krümmte, war widerwärtig» [5, с. 38].

Не менее рекуррентны в романе «Душевные смуты воспитанника Тёрлеса» показатели вербализации и другого концепта — концепта «одиночество» (Einsamkeit). Этот концепт, согласно лексикографическим источникам [3; 4], обозначается в немецком языке следующими синонимичными словами — “Einsamkeit“, “Abgeschiedenheit“, “Alleinsein“, “Ungeselligkeit“, “Vereinsamung“, “Vereinzelung“, “Zurückgezogenheit“. В романе Р. Музиля данный концепт обозначается словами “Einsamkeit“, “einsam“, “Einsames“, “Alleinsein“, “allein“, “Abgeschiedenheit“. Деривационный ряд корневых слов “einsam“ и “allein“, как можно видеть, минимален. Индекс частотности употребления данных лексических единиц в романе равен 23. При этом следует заметить, что концепт «одиночество» в романе «Душевные смуты воспитанника Тёрлеса» значительно чаще выражается, чем обозначается указанными выше лексическими единицами. Данный концепт выражается тематически близкими ему лексическими единицами — “der Schmerz“, “schmerzen“, “die Sehnsucht“, “die Melancholie“, “die Traurigkeit“, “die Wehmut“, “verlassen“, “das Verlassensein“, “verloren“, “leer“, “die Leere“. Рассмотрим ряд примеров.

В приведенном ниже отрывке из романа повествуется о душевной боли, тоске по дому юного Тёрлеса, привезенного родителями в школу-интернат, расположенную в чужом городе: «Versuchte er es, so kam an dessen Stelle der grenzenlose Schmerz in ihm empor, dessen Sehnsucht ihn züchtigte und ihn doch eigenwillig festhielt, weil ihre heißen Flammen ihn zugleich schmerzten und entzückten. Der Gedanke an seine Eltern wurde ihm hierbei mehr und mehr zu einer bloßen Gelegenheitsursache, dieses egoistische Leiden in sich zu erzeugen, das ihn in seinen wollüstigen Stolz einschloß wie in die Abgeschiedenheit einer Kapelle, in der von hundert flammenden Kerzen und von hundert Augen heiliger Bilder Weihrauch zwischen die Schmerzen der sich selbst Geißelnden gestreut wird» [5, с. 9]. Чувство глубокого одиночества передается посредством таких лексем, как “derSchmerz“, “schmerzen“, “dasLeiden”, “dieSehnsucht“. Эпитетом “grenzenlos” передается степень интенсивности переживания душевной боли Тёрлеса. Более активно используемым и более выразительным средством здесь выступают метафоры (Sehnsuchtzüchtigte, Sehnsuchthieltfest, heißeFlammenschmerzten), образно передающие способность тоски по дому наказывать человека, держать его в своих руках, причинять ему боль. Тоска по родным приводит Тёрлеса к константному состоянию ощущения одиночества в школе-интернате, где царствует иной — противоположный родительскому дому мир — мир цинизма и жестокости, смертельно ранящие молодую душу подростка.

Состояние одиночества, в котором оказался Тёрлес после прибытия в интернат, сопряжено с переживанием грусти, тоски: «Vielleicht war daran die Abreise seiner Eltern schuld, vielleicht war es jedoch nur die abweisende, stumpfe Melancholie, die jetzt auf der ganzen Natur ringsumher lastete und schon auf wenige Schritte die Formen der Gegenstände mit schweren glanzlosen Farben verwischte“ [5, с. 115]. Использование эпитета “stumpf” (здесь: бесцветный) перед номинантом эмоции “Melancholie” усиливает эффект воздействия на читателя. В этом же контексте имеет место применение и метафоры — Melancholie, die <…> lastete und <…> die Formen der Gegenstände <…> verwischte. Грусть, которая тяжелым грузом давила на окружающий мир и стирала с него краски, уподобляется в глазах одинокого Тёрлеса живому, активно действующему субъекту.

Одиночество протагониста выражается и лексемой “die Leere“ (пустота), используемой в едином контексте с номинантом эмоции “die Verzweiflung“ (отчаяние): «Er kam sich dann so kraftlos vor wie ein Gefangener und Aufgegebener, gleichermaßen von sich wie von den anderen Abgeschlossener; er hätte schreien mögen vor Leere und Verzweiflung und statt dessen wandte er sich gleichsam von diesem ernsten und erwartungsvollen, gepeinigten und ermüdeten Menschen in sich ab und lauschte — noch erschrocken von diesem jähen Verzichten und schon entzückt von ihrem warmen, sündigen Atem — auf die flüsternden Stimmen, welche die Einsamkeit für ihn hatte» [5, с. 26].

Состояние одиночества в романе «Душевные смуты воспитанника Тёрлеса» не только выражается, но и обозначается посредством лексем “allein“ и “einsam“: «In Wahrheit hatte er aber bereits an etwas Weiteres gedacht, was er nur nicht eingestehen wollte. Die hohe Anspannung, das Lauschen auf ein ernstes Geheimnis und die Verantwortung, mitten in noch unbeschriebene Beziehungen des Lebens zu blicken, hatte er nur für einen Augenblick aushalten können. Dann war wieder jenes Gefühl des Allein- und Verlassenseins über ihn gekommen, das stets dieser zu hohen Anforderung folgte. Er fühlte: hierin liegt etwas, das jetzt noch zu schwer für mich ist, und seine Gedanken flüchteten zu etwas anderem, das auch darin lag, aber gewissermaßen nur im Hintergrunde und auf der Lauer: Die Einsamkeit» [5, с. 24].

Резюмируем изложенное выше.

Концепты «страх» и «одиночество» являются, судя по квантитативным показателям, ключевыми в романе австрийского писателя Роберта Музиля «Душевные смуты воспитанника Тёрлеса». Данные концепты достаточно вариативно обозначаются и выражаются в этом произведении, что обусловлено его идейным содержанием и сюжетом. Страх и одиночество постоянно сопровождают протагониста романа воспитанника школы-интерната Тёрлеса практически на протяжении всего романа. Семантика номинантов этих концептов уточняется посредством эпитетов (часто оценочных) и метафор. Эти стилистические средства используются Р. Музилем, для того чтобы ярко и глубоко передать всю сложную гамму мироощущений действующих персонажей, в особенности Тёрлеса. Р. Музиль применяет выступающие в функции определения оценочные эпитеты, описывающие ассоциативно-образные признаки эмоциональных концептов «страх» и «одиночество», и, следовательно, аксиологически характеризующие поведение протагонистов романа. Эпитеты употребляются в функции атрибута с номинантами эмоции страха и одиночества в едином контексте. Использование автором эпитетов, равно как и метафор, служит эффективным и эффектным средством художественного изображения эмоций действующих персонажей.

Литература:

1.      Карасик В. И. Концепт как категория лингвокультурологии // Известия Волгогр. гос. пед. ун-та. Сер.: Филологические науки. — 2002. — № 1 (01). С. 14–23.

2.      Красавский Н. А. Персонификация гор в романе Германа Гессе «Петер Каменцинд» // Филологические науки. Вопросы теории и практики. 2013. — № 4. (22). Часть 1. С. 89–91.

3.      Bulitta E., Bulitta H. Wörterbuch der Synonyme und Antonyme. Frankfurt am Main: Fischer Verlag, 1983. 796 S.

4.      Görner H., Kempcke G. Synonymwörterbuch. Sinnverwandte Ausdrücke der deutschen Sprache. Leipzig: VEB Bibliographisches Institut, 1985. 643 S.

5.      Musil R. Die Verwirrungen des Zöglings Törleß. Hamburg, Rowohlt Taschenbuch Verlag, 1992. 140 S.