О некоторых особенностях функционирования личных имен в художественной речи

Одной из ярких художественной речи можно назвать ономастическое словотворчество, результатом которого является создание авторских наименований.

Характер использования онимов в художественной литературе исторически обусловлен. Каждый из писателей употребляет имя собственное в соответствии со своим творческим методом, конкретными идейно-художественными задачами в том или ином произведении. На употреблении личного имени лежит печать определённой эпохи, литературного направления, отражается влияние мировоззрения писателя [1],

Так, в ономастическом словотворчестве А. Вознесенского продуктивны семантически значимые индивидуально-авторские наименования, образованные по модели имя — отчество. Данные имена собственные создают достаточно яркие каламбуры.

Марлен Мартыныч, Марлен Монтирович,

Арестованыч Картиныч…         

(А. Вознесенский. Портрет Хуциева).

Другое шутливое стихотворение построено на синонимических заменах исходного имени собственного:

Милый Виктор Фёдорович,

выйди, Свитер Фертович,

Винтичек Отверткович,

Вытри — слёзы — Горькович,

Ветром Свирь — строй Тертович,

Вытегра Осетрович

Акварель Офортович,

Скворка Фьюить в форткович…

 (А.Вознесенский. Величальная открытка В.Бокову).

Достаточно часто каламбур построен на именах известных государственных деятелей, писателей, критиков. А.Кушнер создаёт каламбур обыгрыванием имени немецкого писателя Гофмана:

Одну минуточку, я что хотел спросить:

Легко ли Гофману три имени носить?

О, горевать и уставать за трёх людей

Тому, кто Эрнст, и Теодор, и Амадей

(А.Кушнер. Гофман).

Иосиф Бродский в молодые годы был склонен к политическим шуткам, построенным на именах собственных: Луначарского Бродский называл «Лунапаркский», о фамилии главы тогдашнего КГБ (Семичастный) поэт пишет следующим образом: «Мне кажется, что всё дело тормозится тем, чья фамилия состоит из семи частей».

Фамилия же самого Бродского была прекрасно обыграна в панегирике ему его другом В. Уфляндом: «Поэт создал почти всемогущую страну Бродского. Бродленд или Бродсковию, или страну БРОДячих русСКИХ».

И. Бродский также употребляет в своих текстах немецкие слова Зептембер (der September), Кунст (die Kunst), Фатерланд (das Vaterland) с прописной буквы, тем самым относит их к именам собственным. Однако в немецком языке данные слова являются нарицательными: der September — сентябрь, die Kunst — искусство, das Vaterland — родина. Такие строки построены на столкновении в тексте значений славянских и германских слов:

Не подчиняясь польской пропаганде,

Он в Кракове грустил о Фатерланде.

Опять Зептембер. Скука. Полнолунье.

В ногах мурлычет старая колдунья

(И.Бродский. Два часа в резервуаре.)

Авторские номинации Вознесенского построены на отономастическом образовании, в основе которого имя известного киногероя Джеймса Бонда:

Фильмы поджеймсбондили.

В твисте и нервозности

женщины — вне возраста

(А.Вознесенский. Время на ремонте).

Иногда поэт применяет сознательную концентрацию разнородных имён собственных в одном контексте (мифологические и литературные, мифонимы и прагматонимы) [1], и это служит средством создания юмора.

Научно-технические обмены

отменены

Посылаем Терпсихору –

Получаем «Пепси-колу»

 (А.Вознесенский. НТР).

Создание сжатых метафорических контекстов с использованием сравнения, олицетворения и т. д. в форме имени собственного также является частотным для поэзии второй половины ХХ века. Такой приём имяупотребления О. И. Фонякова называет «переперсонификацией»» [3, с. 73]. Лирический герой «вселяется» в общеизвестный образ исторического или литературного героя со всеми присущими ему чертами, и это создаёт сгущённый, многозначный подтекст, благодаря параллелизму образов, разным параллельным номинациям.

Я — царь земли! Я — гладиатор духа!

Я — Гарпагон, подъятый в небеса!

(Н.Заболоцкий. Безумный волк);

Я — вечный Твой поэт и вечный Твой любовник

И — больше ничего

(А. Вознесенский. Романс).

Сборник А. Вознесенского «Ахиллесово сердце» заканчивается известным стихотворением «Гойя», в котором создаётся параллель между лирическим героем и именем известного испанского живописца Франциска Гойя:      

Я — Гойя!

Глазницы воронок мне выклевал ворог, слетая на поле нагое.

Кроме того, здесь можно наблюдать повтор сопоставления «Я — Гойя» и ассоциативной звукописи:

Я — Горе

Я — голос

войны, городов головни на снегу сорок первого года.

Я — голод

Я — горло повешенной бабы

(А.Вознесенский. Гойя).

Метафорический контекст создаётся и благодаря обнажению и актуализации внутренней формы имени. Отчётливая внутренняя форма имён собственных способна охарактеризовать объект наименования и выразить какую-либо его оценку. Лингвисты называют этот приём — приём этимологизации. Оживление этимологического значения имени собственного часто подчеркивается писателем с помощью контекста:

Млечный Путь, бессмертно млечен

(Е.Евтушенко);

Звенигород, Звенигород, Звени во мне, звени!

(Р.Казакова).

Эти примеры демонстрируют поэтическую актуализацию внутренней формы имени на основе этимологизации.

Поэтическая этимологизация может и не совпадать со словообразовательной структурой имени (исходной, научной этимологией слова), поскольку она, подобно так называемой «народной этимологии», строится лишь на внешних, звуковых ассоциациях и сближениях. При этом мы получаем приём «паронимической аттракции»» [3, с. 79]. Широко использует этот приём вслед за В. Маяковским и М. Цветаевой А. Вознесенский в цикле «Имена»:

Словно горе с надеждой

Позовёт из окна

колокольно-нездешне

Ольга Игоревна

(А.Вознесенский. Имена);

Словно в анестезии от хрустального сна имя

Анастасия Алексеевна

(А.Вознесенский. Имена).

К семантическому весу слова А. Вознесенский проявляет особенно пристальное внимание. «Поэт воспринимает имя «на слух», улавливая в его звучании смысловые нюансы, весьма существенные для раскрытия замысла произведения» [3, с. 53]. В этом отношении характерен «Портрет Плисецкой», начинающийся словами:

В её имени слышится плеск аплодисментов

Она рифмуется с плакучими лиственницами,

С персидской сиренью,

Елисейскими полями, с Пришествием.

Приём паронимической аттракции ярко выражен в следующих строках:

Убил я поэму. Убил, не родивши. К Харонам! Хороним.

Хороним поэмы. Вход всем посторонним. Хороним

(А.Вознесенский. Плач по двум нерождённым поэмам).

В приведенных строках возникает двойная ассоциация — звукосмысловая, поскольку Харон, как известно из греческой мифологии, — перевозящий мёртвых по подземной реке в царство Аида. А. Вознесенский развивает традиции своих предшественников в экспрессивном словоупотреблении, весьма оригинально работает с именами собственными: он их сближает и переворачивает (Зоя — Оза), создает по общенародным моделям и противопоставляет (Предозье — Заозье), наполняет неожиданными коннотациями и ассоциациями в контексте, создаёт контаминации.

Интересные примеры авторских номинаций предоставляет нам творчество нашего современника, известного писателя Юрия Полякова. В качестве производящих основ в словотворчестве Ю.Полякова довольно часто используются имена собственные.Игра писателя со словом отражается в следующем примере: «А что, — пошутил Башмаков, выйдет замуж за какого — нибудь Онасиса. — Ананасиса!- буркнула жена» (ср.: Онасис — Ананасис) (там же).

Исходя из сказанного, можно заключить, что собственное имя, наряду с другими элементами языка, употребляясь в качестве компонента поэтического произведения, не является стабильным: используясь в разнообразных грамматических конструкциях, в разных функциях, с разной целевой установкой, оно почти каждый раз претерпевает трансформацию [2, с. 43]. Такая трансформация, и смысловая, и экспрессивная, не только является свойством самого имени, но и в первую очередь зависит от контекстуальных условий. Благодаря контекстуальным условиям реализуются те возможности, которыми обладает собственное имя как определённый класс слов.

Ономастическое словотворчество, создание авторских номинаций, неожиданных метафорических контекстов – яркие особенности использования личных имен в поэзии и прозе начала ХХ века, процесс творческого, сознательного выбора и поиска автора, стремление писателя выделить семантически значимый компонент имени.

Литература:

1.         Ковалев Г. Ф. Писатель. Имя. Текст/Г. Ф. Ковалев//ВГУ. — Воронеж: ВГУ, 2004.

2.         Левина, Э. М. Ономастическое пространство в художественной речи: Учеб. пособие. — Белгород: Изд-во Бел ГУ, 2000, 87 с.

3.         Фонякова О. И. Имя собственное в художественном тексте: Учеб. пособие. — Л.: Изд-во ЛГУ, 1990.