Психолингвистические способы измерения этнической напряженности

В статье описывается психолингвистическая методика для диагностики межэтнической напряженности. Автором был проведен ассоциативный эксперимент с участием слов-этнонимов и выявлены определенные закономерности в ответах, обнаружены сходные ассоциации к словам-стимулам у участников исследования и определена модальность отношения социальной группы к той или иной этнической общности.

Ключевые слова: ассоциативный эксперимент, картина мира, этническая напряженность.

Каждый из нас знаком с такими понятиями, как «язык» и «мышление», однако далеко не многие могут объяснить их суть и проследить взаимосвязь между ними. Между тем язык и мышление — это два неразрывно связанных вида общественной деятельности. Разница состоит в том, что мышление — имеет психическую, идеальную природу, между тем как язык — это явление по своей первичной природе физическое, материальное. При помощи последнего мы выражаем свои мысли, осуществляем коммуникацию. Выяснение степени и конкретного характера связи между языком и мышлением составляет одну из центральных проблем теоретического языкознания и философии языка с самого начала их развития. В решении этой проблемы обнаруживаются глубокие расхождения — от прямого отождествления языка и мышления (Ф. Э. Д. Шлейермахер, И. Г. Гаман) или их чрезмерного сближения с преувеличением роли языка (В. фон Гумбольдт, Л. Леви-Брюль) до отрицания непосредственной связи между ними (Ф. Э. Бенеке) или, чаще, игнорирования мышления в методике лингвистического исследования (лингвистический формализм, дескриптивизм). Однако же связь между этими явлениями, несомненно, имеется. На начальных этапах развития общества язык, развивавшийся в первую очередь как средство общения, вместе с тем включался в процессы мышления, дополняя два первоначальных его вида — практически-действенный и наглядно-образный — новым, качественно высшим видом словесно-логического мышления и тем самым активно стимулируя развитие мышления вообще. Развитие письменности усилило воздействие языка на мышление и на саму интенсивность языкового общения, значительно увеличило возможности языка как средства оформления мысли. В целом же по мере исторического развития мышления во всех его видах постепенно усиливается его воздействие на язык, сказывающееся главным образом в расширении значений слов, в количественном росте лексического и фразеологического состава языка, отражающем обогащение понятийного аппарата мышления, и в уточнении и дифференциации синтаксических средств выражения смысловых отношений.

Именно язык и мышление участвуют в формировании картины мира — совокупности знаний и мнений о действительности. В рамках культуры картина мира познается постепенно, последовательно и непрерывно. Всю жизнь мы получаем новые знания, и на их основании у нас формируется определенное мнение о том или ином явлении окружающего мира. В силу особенностей формирования картина мира нами не осознается, но оказывает сильное влияние на наше мировосприятие. Так, например, мы рождаемся в стране, у которой есть своя культура, нас с самого детства окружают традиции, присущие ей, у нас складывается определенная модель видения мира, и, в конце концов, мы начинаем воспринимать эту культуру как единственно возможную. Кроме того, стоит отметить, что огромную роль в становлении нашей картины мира играют СМИ. При помощи языковых средств можно легко сформировать у людей нужное мнение. Самое главное, мы даже не заметим, что это мнение нам навязано, мы будем думать, что сформировали его сами. Все вышеперечисленное влияет на то, что когда мы сталкиваемся с представителями других этносов (которые олицетворяют чуждую нам культуру), может возникнуть культурный шок. Это происходит от того, что мы встречаемся и взаимодействуем с незнакомыми нам явлениями. А культурный шок, в свою очередь, может привести к межэтнической напряженности.

Сегодня мы нередко сталкиваемся с этим понятием. Для этого есть все основания. В наше время отношения между различными этническими группами стали одной из важнейших частей социальной реальности, именно с этой областью связано наибольшее количество проблем и социальных конфликтов. Для того чтобы найти выход из сложившейся ситуации и стабилизировать отношения в обществе, нужен подробный анализ межэтнической напряженности. Стоит учесть, что межэтническая напряженность — это не обособленное явление.

Она появляется только тогда, когда существует конфликт между различными этническими группами в целом, а не между отдельными их представителями. Именно поэтому нужно понять мысли, идеи, устремления народа, как единого целого, понять, каким образом зарождаются конфликты. Однако прежде всего нужно разобраться в самом понятии межэтнической напряженности. Иногда вместо слова «напряженность» употребляют термин «конфликт». Однако это не совсем точно, ведь мы рассматриваем разнообразный спектр проблемных отношений между группами, где конфликт является лишь одним из событий. Конфликт — одна из стадий межэтнической напряженности, наряду с расхождениями, спорами, противоречиями и любыми другими межэтническими проблемами. Конфликт зарождается, вызревает и затухает в психологическом поле межэтнической напряженности, которое в значительной степени формируется под влиянием целенаправленной политики, осуществляемой национальными элитами. Поэтому по отношению к этническому конфликту межэтническая напряженность выступает как более общее родовое понятие.

Доктор психологических наук, автор монографии «Психология межэтнической напряженности» Солдатова Г. У. охарактеризовала межэтническую напряженность как форму и проявление социальной напряженности: «Социальная напряженность — феномен XX в. Он связан не только с общественными кризисами, но и со все ускоряющимся темпом жизни, с возрастающей стрессовой нагрузкой, с ухудшением экологии. Поэтому понятие «социальная напряженность» в научной литературе используется в достаточно широком диапазоне: от определения ее как естественного параметра, характеризующего функционирование любой социальной системы, до рассмотрения как специфического состояния, возникающего только в периоды социальных изменений. <…> Это означает развитие содержания социальной напряженности во взаимосвязи с понятиями социальной дезинтеграции, девиации (в отношениях стабильного общества), аномии (в отношениях нестабильного общества), утраты социальной идентичности, классовой борьбы, межэтнических столкновений и социальных кризисов. Общее для большинства таких исследований — рассмотрение неопределенности как исходной точки развития социальной напряженности» [8, с.4].

Рукавишников В. И. определяет социальную напряженность как понятие, характеризующее особое состояние общественной жизни, отличающееся обострением внутренних противоречий объективного и субъективного характера. Рассматривая проявления напряженности прежде всего на социально-психологическом уровне, он выделяет следующие характерные для нее признаки: неудовлетворенность существующим положением дел в жизненно важных сферах общественной жизни, социальным порядком в широком смысле слова; утрата доверия к властям, рост пессимизма, усиление циркуляции слухов в обществе, возникновение атмосферы массового психического беспокойства и эмоционального возбуждения; усиление вынужденных и добровольных миграций, активизация различных общественно-политических движений и усиление борьбы за власть, активизация массовых действий — митингов, демонстраций, забастовок.

Межэтническая напряженность — это форма социальной напряженности, трансформация которой в межэтническую является закономерным процессом в условиях глубоких изменений полиэтнического общества. Основные признаки социальной напряженности при ее трансформации в межэтническую приобретают отчетливую этническую специфику.

Напряженность чаще всего трактуется как характеристика нарушения гомеостаза социальных систем. В соответствии с теорией социальных изменений Парсонса, межгрупповая напряженность возникает в случаях изменения установившегося равновесия в балансе обмена между группами как элементами социальной системы [9]. Это происходит сразу же, как только одна из сторон организуется по какому-либо новому социальному признаку, например, этническому. Происходят внутрисистемные изменения и начинаются новые отношения, которым с самого начала не суждено обойтись без противоречий. Такую тенденцию ученый обозначал как категорию напряженности и придавал ей важнейшее значение для понимания социальных трансформаций в обществе [9].

В соответствии с этим положением межэтническая напряженность — это итоговое нарушение баланса взаимоотношений на всех уровнях поликультурного общества, в результате которого происходит раскол массового сознания на множество этнических идентичностей, и межэтнические отношения переструктурируются согласно новым социальным условиям. От того, насколько тесно связаны между собой подсистемы общества, зависит скорость иррадиации напряженности внутри него [4].

Говоря о напряженности, нельзя оставить без внимания само это понятие. В словаре Ожегова С. И. говорится, что напряженность — это «неспокойное, чреватое опасностью или ссорой состояние каких-нибудь отношений» [5, с.390].

Такие ссоры могут возникнуть в результате:

1)                 несовместимости социальных ценностей;

2)                 несоответствия между компонентами действий;

3)                 несовпадения инициатив (целей и стратегий межгруппового поведения) в структуре общества

4)                 разрыва между ожидаемым удовлетворением потребностей и действительным их удовлетворением.

Исследования социальной напряженности в рамках теории социального стресса [4] определяют ее как результат «общего адаптационного синдрома», возникающего на групповом уровне в ответ на внешние неблагоприятные воздействия. В связи с этим в качестве основной функции межэтнической напряженности выделяется функция адаптации группы в кризисных условиях на основе этничности, как сложной смеси менталитета и культуры. С этой точки зрения межэтническая напряженность отражает не только изменения в структуре межэтнических отношений, но и внутренние процессы мобилизации и самоорганизации этнической группы в переходный период ее развития.

Таким образом, межэтническая напряженность — многоуровневый, многосубъектный феномен, энергетическая характеристика социальной системы, элементами которой являются различные этнические группы. Некоторые из них находятся в оппозиционном взаимодействии и воспринимаются друг другом как виновники групповой неудовлетворенности.

Одним из способов выявления межэтнической напряженности является метод ассоциативного эксперимента [1, 3, 6]. Его суть состоит в том, что испытуемым предлагается список слов, к каждому из которых нужно подобрать первую пришедшую в голову ассоциацию. В силу того что эксперимент обычно проводится на большом количестве испытуемых, можно проследить определенные тенденции реакций на то или иное слово. Результаты ассоциативного эксперимента призваны показать общий ход мысли, настроения испытуемых.

В рамках исследовательской работы мы провели подобный опыт для диагностики межэтнической напряженности. Испытуемым был предложен список слов, среди которых встречались названия различных этнических групп: американцы, немцы, цыгане, кавказцы, таджики, евреи, афроамериканцы, украинцы, прибалты. Нашей целью было выявление определенных закономерностей в ответах, обнаружение схожих ассоциаций к словам-стимулам у участников исследования и определение модальности отношения социальной группы к той или иной этнической общности. По мнению Белянина В. П., «главным преимуществом ассоциативного эксперимента является его простота, удобство применения, так как он может проводиться с большой группой испытуемых одновременно. Испытуемые работают со значением слова в «режиме употребления», что позволяет выделять и некоторые неосознаваемые компоненты значения (курсив наш. — А.М.). <…> Ассоциативный эксперимент показывает наличие в значении слова (а также предмета, обозначаемого словом) психологического компонента. Тем самым ассоциативный эксперимент даёт возможность построить семантическую структуру слова. Он служит ценным материалом для изучения психологических эквивалентов того, что в лингвистике называется семантическим полем, и вскрывает объективно существующие в психике носителя языка семантические связи слов» [2, с.133] (курсив наш. — А.М.).

В эксперименте принимали участие 55 студентов 2 курса в возрасте от 19 до 20 лет, получающие образование по специальности «Перевод и переводоведение». Обобщенно результаты индивидуальных ассоциаций можно представить следующим образом (слева указано слово-стимул, справа — ассоциативные поля к каждому из слов):

Американцы — фаст-фуд (13), лишний вес (13), нация (6), враги (3), наглость (3), Барак Обама (3), дружелюбие (2), кинематограф (2), глупые (2), национальная символика (флаг и статуя Свободы) (2), капитализм (1), лидеры (1), смерть (1), луна (1), янки (1), богатство (1).

Немцы — война и фашизм (16), пунктуальность (10), пиво (5), педантичность (4), машины (3), Германия (3), сосиски (2), друг (2), люди (2), кино (1), школа (1), Европа (1), кровь (1), сдержанные (1), злые(1), воздержались от ответа (3).

Цыгане — воры (14), табор (11), золото (7), предметы одежды (платье, платок, сережка, юбка) (4), Румыния (3), красный (2), танец (2), лошадь (2), находчивые (2), грязь (2), веселые (1), скрипка (1), вокзал (1), пестрые (1), гадание (1), песни (1).

Кавказцы — горы (14), лезгинка (4), оружие(4), обезьяны (3), чурки (3), народ (3), враги (3), борода (3), Дагестан (2), вспыльчивые (2), опасность (2), нос (2), шашлык (2), Грозный (1), акцент (1), жители России (1), Москва (1), жестокие (1), грязь (1), сила (1), повсюду (1).

Китайцы — узкоглазые (15), много (7), желтый (5), хитрые (3), головной убор (2), культура (2), рис (2), народ (2), рассвет (1), чай (1), изобретательные (1), партнеры (1), низкие (1), умные (1), техника (1), суетливые (1), панда (1), вещи (1), красный (1), боль (1), усердие (1), воспитание (1), трудолюбие (1), воздержались от ответа (2).

Таджики — работа (18), дворники (8), уборка (4), строительство (3), язык (3), надоели (3), миграция (2), рынок (2), фрукты (2), Таджикистан (2), грязь (2), рыжие жилетки (1), двор (1), кожа (1), халат (1), плов (1), горы (1).

Евреи — деньги (8), хитрость (4), религия (5), жадность (5), огонь (5), язык (3), Израиль (3), жиды (2), Сара (2), нажива (1), нос (1), маца (1), ссуда (1), жлобы (1), пейсы (1), находчивые (1), умные (1), благополучие (1), доктор (1), головной убор (1), дружба (1), воздержались от ответа (6).

Афроамериканцы — негры (27), музыка (5), жара (5), люди (3), пальмы (3), цепочки (2), дерзость (1), шоколад (1), гетто (1), свобода (1), плантация (1), Америка (1), там-там (1), дреды (1), рабы (1), футбол (1).

Украинцы — сало (12), братья (7), Майдан (5), Крым (5), соседи (3), желтые (3), Украина (2), нация (2), хитрые (1), коса (1), воры (1), обделенные (1), чуб (1), злые (1), воздержались от ответа (4).

Прибалты — медленные (10), эстонцы (10), море (5), говор (2), Латвия (2), шпроты (1), Калининград (1), опасность (1), «недонемцы» (1), гостеприимство (1), соседи (1), неблагодарность (1), финны (1), берег (1), пиво (1), воздержались от ответа (14).

Следующим этапом исследования стало разделение реакций на три сектора: предметный, понятийный и оценочный.

Характер распределения ассоциаций по трем секторам можно интерпретировать в плоскости диагностики отношения к этнической группе — преобладание оценочного, отрицательно заряженного сектора является тревожным социальным маркером напряженности.

Представим итоги нашего исследования по каждому слову-стимулу.

Американцы: оценочный сектор — 41 %, понятийно-предметный сектор — 59 %. Показатели позволяют сделать вывод, что преобладают негативные оценки, аудитория охарактеризовала американцев как «тупых», «толстых», «наглых», «злых», лишь два человека дали положительную оценку — «дружелюбные». Кроме того, здесь имеются номинации культурно обусловленных и исторически мотивированных смыслов — имена президентов, самих американцев (янки — презрительное наименование, присвоенное южанами северянам). У 13 опрошенных американцы ассоциируются с фаст-фудом. Итак, в сложившемся портрете преобладают негативные черты, явно прослеживается неприязнь участников эксперимента к американцам, недостаточное уважение по отношению к ним.

Немцы: оценочный сектор — 33 %, понятийно-предметный сектор — 62 %, воздержались от ответа — 5 %. У большого количества опрошенных немцы ассоциируются с войной и фашизмом, в соответствии с этим наблюдаются такие характеристики как «злые», «враги», «кровь», «фашизм», «война», и лишь один респондент охарактеризовал немцев как друзей. Также многие связали эту этническую группу с машинами, технологиями — это показывает, что Германия воспринимается как передовая, высокоразвитая страна, а ее жители характеризуются как «пунктуальные», «педантичные» и «сдержанные». Многие связали немцев с традиционной кухней — с сосисками, пивом. Такими образом, мы видим, что в сознании русских людей еще живы воспоминания о войне с фашистской Германией, немцы до сих воспринимаются как потенциально опасная нация, хотя многие испытуемые уже воспринимают Германию как развитую страну с мощной экономикой, граждане которой серьезно относятся к жизни.

Цыгане: оценочный сектор — 33 %, понятийно-предметный сектор — 67 %. Четверть (25 %) опрошенных воспринимают цыган как воров, у 20 % цыгане ассоциируются с табором. Многие испытуемые связали их с золотом, традиционной одеждой, песнями, танцами, лошадьми, некоторые назвали их веселыми. Прослеживаются такие ассоциации как «грязь», «вокзал». Это показывает, что в оценке данной этнической группы присутствует негативный оттенок, но он существенно слабее, чем при описании американцев или немцев. Цыгане у большинства опрошенных ассоциируются с национальным колоритом, отмечаются особенности их быта — кочевой образ жизни, любовь к свободе, открытость.

Кавказцы: оценочный сектор — 31 %, понятийно-предметный сектор — 69 %. Многие выразили негативное отношение к кавказцам, которое проявилось в актуализации опасности и жестокости в таких реакциях как «оружие», «опасность», «чурки», «вспыльчивые», «жестокие». У многих возникли реакции «горы», «шашлык», «лезгинка», то есть в качестве основного признака выступают черты национального колорита. Ни у одного испытуемого не возникло положительной оценочной характеристики. Это говорит о том, что в основном отношение к кавказцам либо резко негативное, либо нейтральное.

Китайцы: оценочный сектор — 71 %, понятийно-предметный сектор — 25 %, воздержались от ответа — 4 %. Большинство анкетируемых обратили внимание на внешность — узкий разрез глаз и низкий рост. Многие назвали китайцев умными, усердными, трудолюбивыми, упорными. Также были ассоциации и с китайской традиционной культурой. Была отмечена большая численность китайцев, их суетливость, однако резко негативных реакций не было, следовательно, к этой этнической группе у нас относятся положительно.

Таджики: оценочный сектор — 47 %, понятийно-предметный сектор — 53 %. У подавляющего числа опрошенных таджики ассоциируются с трудом, рабочей силой, трудовой миграцией. Несколько человек назвали в качестве основных характеристик этнической группы национальные блюда, например «плов»; 3 человека отметили, что таджики им «надоели». Можно интерпретировать данные эксперимента как свидетельство в основном пренебрежительного отношения к работникам низкой квалификации, однако резкого негатива по отношению к этнической группе нет.

Евреи: оценочный сектор — 44 %, понятийно-предметный сектор — 45 %, воздержались от ответа — 11 %. Во многих анкетах мы обнаружили ассоциации с любовью к деньгам, бережливостью, жадностью и хитростью этого народа, однако отмечаются такие их качества как верность, доброта, ум, религиозность. Значительное количество испытуемых отметило историческую реалию — «холокост». Определенно, в отношении к этому народу из-за свойственного ему поклонения прежде всего материальным ценностям есть некая неприязнь, но она не так явно выражена.

Афроамериканцы: оценочный сектор — 53 %, понятийно-предметный сектор — 47 %. У половины испытуемых зафиксирована ассоциация с темным цветом кожи, являющаяся, по мнению некоторых ученых, неполиткорректной. Реакции «жара», «пальмы», «песок», «музыка», «танцы» и т. д. свидетельствуют о нейтральном отношении к афроамериканцам.

Украинцы: оценочный сектор — 20 %, понятийно-предметный сектор — 73 %, воздержались от ответа — 7 %. Многие охарактеризовали украинцев как «братьев», то есть опрошенные отождествляют русских и украинцев, относятся к ним хорошо. Из этого можно сделать вывод, что несмотря на нестабильную политическую обстановку в отношениях России и Украины, на то, что украинские СМИ часто навешивают на русских «ярлыки» (москали, черносотенцы), у русского народа отношение к украинцам не поменялось. Мы по-прежнему считаем их братским народом, осознавая, что у всех есть свои особенности. Этому во многом способствует тот факт, что российские СМИ пытаются объективно освещать политические события.

У нас есть возможность сравнить результаты нашего эксперимента 2014 года и ассоциативного эксперимента доктора филологических наук Бутаковой Л. О., который она проводила в 2009 году в Омском государственном университете. Вот его результаты и комментарий исследователя.

«Украинцы (2009): жадные (6), простые (6), щедрые (4), распущенные (4), гостеприимные (3), добрые (2), глупые (2), хитрые (2), обязательные (2). Ассоциативное поле не отличается большим объемом. В нем четко очерчено ядро, заполненное предметными реакциями, отражающими стереотипные образы сознания, фиксирующие национальные продукты питания (сало, горилка), еду (борщ, галушки), одежду (шаровары), прическу (чуб), и распространенное разговорное наименование — хохлы. Оценочный сектор поля не столь разнообразен (35 %)» [3].

Прибалты: оценочный сектор — 24 %, понятийно-предметный сектор — 51 %, воздержались от ответа — 25 %. Многие опрошенные указали реакцию «медлительные». В то же время их характеризуют как гостеприимных, дружелюбных, но есть и такие, кто назвал их «неблагодарными». Прибалты также ассоциируются с Балтийским морем. Негативные характеристики присутствуют, но их крайне мало, в основном отношение к прибалтам положительное.

Итак, мы видим, что ассоциативный эксперимент — это очень хороший способ проследить основные тенденции в отношении одной этнической группы к другим. На основании результатов исследования можно сделать выводы о том, с какими этносами у нас наиболее сложные отношения, выявить очаги межэтнической напряженности, увидеть, к каким народам проявляется наибольшая неприязнь или агрессия. На основании этих выводов можно будет судить о том, какую этническую группу следует изучать более подробно. Это поможет выяснить основные причины межэтнической напряженности и устранить их. Кроме того, если такой эксперимент проводить регулярно (хотя бы раз в год), можно наблюдать динамические перестройки в ассоциативных полях за определенный промежуток времени. Таким образом можно проследить, как изменяются модальности межэтнических отношений.

Однако при проведении ассоциативного эксперимента возникают некоторые трудности. Во-первых, испытуемые не всегда честны при написании слов-реакций, во-вторых, сложность представляет распределение результатов по секторам. Некоторые реакции можно интерпретировать двояко, они находятся на стыке секторов, и не всегда удается с легкостью отнести их к той или иной группе. В-третьих, ассоциативный эксперимент охватывает сравнительно небольшую группу участников, что не позволяет нам судить о мнении всей этнической группы в целом. Здесь большую роль играют такие факторы как гендерные различия испытуемых, их возраст, социальная принадлежность, профессия и т. д. В-четвертых, большое влияние оказывают СМИ, поэтому первой реакцией на слово-стимул зачастую является не собственное мнение анкетируемого, а «ярлык», который «вешают» на ту или иную этническую группу телевидение, пресса и интернет.

Литература:

1.      Адамова З. Г. Ассоциативный эксперимент как метод исследования этнической напряженности // Вестник МГЛУ. Серия Лингвистика. — Москва, 2005. — Вып. 511. Языковое сознание и культура.

2.      Белянин В. П. Психолингвистика. — М.: Флинта. 2011.

3.      Бутакова Л. О. Этнос, сознание, культура: лингвистическое моделирование с региональным уклоном // Языковое бытие человека и этноса: психолингвистический и когнитивный аспекты. Материалы Международной школы-семинара (VI Березинские чтения). Вып. 17. − М.: ИНИОН РАН, АСОУ, 2010.

4.      Давыдов А. А. Измерение социальной напряженности. — М., 1992.

5.      Ожегов С. И. Словарь русского языка. — М., 1988.

6.      Пищальникова В. А. История и теория психолингвистики: курс лекций. Ч. 2. Этнопсихолингвистика. — М.: Моск. гос. лингв. ун-т, 2007.

7.      Рукавишников В. О. Социальная напряженность//Диалог. 1990. № 8. С.7–11.

8.      Солдатова Г. У. Психология межэтнической напряженности. — М.: Смысл, 1998.

9.      Parsons T. The Social system. Glencoe, II: Free Press, 1951.