Особенности реализации модальных значений в коммуникативной стратегии (гендерный аспект)

Ключевые слова:гендер, языковая модальность, социолингвистика, корпусная лингвистика.

В настоящее время принято различать биологический пол и гендерные различия в коммуникативном поведении, обусловленные не столько законами природы, сколько предписаниями институтов социального контроля и культурных традиций. [6, c. 14]. Гендер как феномен, характеризует систему социальной организации и оказывает важное влияние на отношения между коммуникантами. Гендерные отношения в языке, находят свою реализацию в виде культурно обусловленных стереотипов, оказывая влияние не только на речевое поведение, но и на процессы языковой социализации.

Изучением гендерной категории стали заниматься различные области гуманитарного знания в середине 20-ого века. В конце 80-х годов, в связи с глобальной интеграцией научных сфер и междицсиплинарным характером исследований, гендер стал объектом изучения новых лингвистических направлений как: психолингвистика, социолингвистика и лингвокультурология. [4, c.43] Но неоспоримым фактом является то, что все эти годы не уделялось должного внимания особой, сложной семантической категории- языковой модальности. На сегодняшний день не представлено значительных исследований, которые бы внесли ясность в вопросе о гендерной обусловленности реализации модальных значений, тем не менее, языковая модальность охватывает весь речемыслительный процесс и находит свою реализацию посредством широкого арсенала экспликаторов выраженных посредством различных языковых средств.

В данной статье представлены результаты функционально-семантического анализа средств выражения значений ситуативной модальности в речи мужчин и женщин.

Материал исследования представляет собой корпус текстов современного английского языка (The Cobuild corpus) и Национальный корпус русского языка.

Сегодня корпус английского языка насчитывает свыше 50 миллионов слов, употребляющихся в современных письменных и устных текстах, отбираемых в эту открытую систему, начиная с 1990-х годов, и корпус русского языка, открытый с 2004-го года насчитывает 500 миллионов слов.

Письменные тексты отобраны из художественных произведений, специальной литературы, личной переписки, рекламных роликов, журналов и газет. Устные тексты представляют собой выборку из формальных и неформальных бесед, телефонных разговоров, лекций, радиопередач и интервью.

Проводя выборку экспликаторов модальных значений возможности, мы выявили изобилие собственно модального глагола мочь — лексических средств выражающих модальное значение возможности, в речи мужчин. В частности безличное предикативное слово можно, с модальным значением возможности.

«Да, мы не верим в бога,― чуть улыбнувшись испугу интуриста, ответил Берлиоз. ― Но об этом можно говорить совершенно свободно». [М. А. Булгаков. Мастер и Маргарита (1929–1940)]

«No, we don't believe in God,' Berlioz replied, smiling slightly at the foreign tourist's fright, but we can speak of it quite freely». [Mikhail Bulgakov. Master and Margarita (Richard Pevear, Larissa Volokhonsky, 1979)]

«Так что можноручаться, что беспорядки более не угрожают?» [М. А. Булгаков. Мастер и Маргарита (1929–1940)]

''So it can be guaranteed that there is no threat of further disorders?' [Mikhail Bulgakov. Master and Margarita (Richard Pevear, Larissa Volokhonsky, 1979)]

Из приведенных примеров, очевидно, что в русском языке предикатив можно употребляется в речи мужчин, в основном со значением возможности. Данное явление соответствует утверждениям выдвинутыми Дж.Коутс и Робин Лакофф о том, что мужчины чаще употребляют лексические единицы со значением физической и умственной возможности, как показатель достижения своих успехов. [11, c.143]. Небезынтересным является и то, что в английском языке в большинстве случаев вместо предиката можно употребляется собственно модальный глагол can, который предназначен для выражения таких значений, как физическая/умственная способность и общая/теоретическая возможность. Редки случаи, когда глаголcan выражает разрешение или запрет. В то время как в русском языке предикатив можно, употребляется еще и со значением просьбы на разрешение совершить какие-либо действия, например:

«А ему можно? А? ― и тут Коровьев указал на сиреневого толстяка, отчего у того на лице выразилась сильнейшая тревога, ― кто он такой? А? [М. А. Булгаков. Мастер и Маргарита (1929–1940)],

В английском языке аналогичная фраза будет употреблена с глаголом allow (разрешить) вместо собственно модального can.

«But he's allowed, eh?' and here Koroviev pointed to die lilac fat man, which caused die strongest alarm to appear on his face. 'Who is he? Eh?» [Mikhail Bulgakov. Master and Margarita (Richard Pevear, Larissa Volokhonsky, 1979)] Т.е дословно «а ему разрешено?» Из этого следует, что предикат можно в русском языке, имеет более объемное модальное значение, нежели собственно модальный английский глагол can.

Возвращаясь к гендерной специфике модальных значений, хотелось бы отметить, что предикат можно в речи женщин употребляется со значением возможности сделать, что-нибудь в соответствии с моральными нормами или внутренними нравственными убеждениями. Например:

— выражение вежливой просьбы является универсальным и будет эквивалентным в обоих языках можно/may

А взявшись за скобу двери, вдруг обернулась, негромко спросив:― Можно поцеловать вас? [Максим Горький. Мать (1906)].

«And taking hold of the latch, she suddenly turned around, and asked in a low voice:" May I kiss you? " [Maxime Gorky. Mother (D. J. Hogarth, 1921)]

“ Можно я скажу? Мне вообще кажется / что это всё не имеет никакого значения. “ [Беседа в Новосибирске // Фонд «Общественное мнение», 2004].

— значение возможности, будет выражаться парой можно/can

«― Нет,― с силой ответила Маргарита,― я знаю, что с вами можно разговаривать только откровенно, и откровенно вам скажу: я легкомысленный человек». [М. А. Булгаков. Мастер и Маргарита (1929–1940)].

«'No,' Margarita replied emphatically,'I know that one can only speak frankly with you, and so I will tell you frankly: I am a light-minded person». [Mikhail Bulgakov. Master and Margarita (Richard Pevear, Larissa Volokhonsky, 1979)].

Исследуя экспликаторы модального значения необходимости/долженствования, мы пришли к следующим результатам: В русском языке лексические и грамматические средства, выражающие значение долженствования имеют более объемный семантический диапазон, чем в английском. В обоих языках наиболее ярким модификатором является, модальный глагол должен (must).

I must pass on the secret. Я должен передать тайну.

Так же в английском языке значение долженствования может выражаться и не собственно модальными глаголами, например have/has to do smth. (должен что-либо сделать).

It has to be a tristate resident.

Поручитель должен быть жителем одного из трех штатов.

Модальное значение долженствования может выражаться как с помощью эксплицитных средств: модальных глаголов, модальных слов, так имплицитных с помощью лексических средств. Практически все русские модальные слова со значением долженствования имеют английский эквивалент, но есть весьма интересное различие, которое заключается в том, что в русском языке развита вариативность выражения одного и того же значения. Например: evidently(несомненно, очевидно, явно); apparently(вероятно, видимо, точно, по всей видимости);certainly(конечно, естественно, непременно, несомненно, безусловно); most likely (весьма правдоподобно); probably (скорее всего, вероятно, может быть, наверное).

При этом, скорее всего, роль России в экономике Беларуси еще больше усилится. [Ольга АНТИПЕНКО, Ульяна БОБОЕД. Комсомольская правда, 2011.05.13]

She heard Giles say — embarrassed?—‘A proper child of nature, evidently…’

Да, безусловно, только не сразу. Думаю, в стационаре с ней скорей всего уже начал работатьпсихолог. [Ольга КИРЬЯНОВА. 14-летняя школьница, выбросившаяся с 7 этажа осталась жива // Комсомольская правда, 2011.05.13].

Согласно результатам многих исследований, часто встречаемым модальным глаголом в женской речи, как показателем неуверенности является модальный глагол may — might. Когда к возможности примешивается оттенок сомнения, неуверенности, употребляется глагол may. Он означает предположение о возможности действия, которое может произойти, но может и не произойти. При этом в русском языке глагол may имеет много эквивалентов, как может быть, так и возможно, не исключено, допускается. Таким образом, глагол mayвыражает предположение, основанное на неуверенности.

Касательно формы might, Л. С. Бархударов отмечает, что она выражает догадку о возможности чего-либо, а также предположение с большой степенью неопределённости и сомнения («кто знает», «почём знать»). [2, c. 76]

Who knows who might be the target of the well read man? [Ray Bradbury. Fahrenheit 451 (1953)]

Почем знать, кто завтра станет очередной мишенью для начитанного человека? [Рэй Брэдбери. 451 по Фаренгейту (Т. Шинкарь, 1956)]

Большое количество модальных конструкций, выражающих значение неуверенности, Н. Конклин утверждает, что «можно объяснить за счет неуверенности, неопределенности и нерешительности женской речи в целом». [13, c. 8]

Исследовав частотность и особенности употребления экспликаторов модального значения долженствования/ необходимости, мы выяснили, что в женской речи, они встречаются гораздо чаще и более того, семантический диапазон намного объемнее, чем в мужской речи. Так в речи представительниц прекрасного пола, модальные единицы со значением долженствования могут выражать оттенки неуверенности, а также обозначать их нравственное отношение к обязанностям и долгу.

По мнению К. А. Абульхановой-Славской, данное положение в языке объясняется тем, что механизм долженствования тесно связан с влиянием гендерных стереотипов, которые конструируют модель поведения и речевой деятельности женщин, на основании чувства долга. [1, c.42]

Весьма интересными с позиции гендерных исследований являются конструкции с формами сослагательного наклонения. Сослагательное наклонение, выражающее значение предположения, в русском языке, образуется, как известно, от формы глагола прошедшего времени с частицейбы(б): ушел бы (он ушел бы, если бы его отпустили). К несобственно сослагательному наклонению относятся сочетания частицы бы (б) с инфинитивом(унести бы, чтобы увидеть), причастиями (показавшийся бы), и др. В английском языке нет частицы бы, функцию данной частицы выполняют глагольные формы прошедшего времени и модальные глаголы could, might, would. При этом семантическое содержание данных структур как в английском, так и в русском языке практически одинаково.

Well if we were into or into or then it might not be a problem

If Boston Magazine could see me now.

Видели бы меня сейчас в «Бостон мэгазин»! [Дэн Браун. Код Да Винчи (Н. Рейн, 2004)]

В русском и английском языках, глагольные формы сослагательного наклонения, имеют субъективно-оценочный компонент и выражают модальное значение неуверенности, которое находит свое отражение в женской речи чаще, чем в мужской, поскольку снижает категоричность. Тем не менее, в мужской речи гораздо чаще встречается собственно модальный экспликатор хотеть.

Хочу поинтересоваться у вас, почему вы сняли все дорожные посты на въезде в Кишинёв? [Наталия ШМУРГУН. Сергей Армашу: «Не давайте взяток сотрудникам полиции — накажут всех!» // Комсомольская правда, 2011.05.13].

Oh and I want it to be ready that's all.

Таким образом, реализация модального значения желательности происходит практически с одинаковой частотностью, как в мужской, так и в женской речи.

Проведенный функционально-семантический анализ различных высказываний, взятых из русского национального и современного английского корпусов, выявил, что экспликаторы модальных значений являются системообразующим смыслом в конструировании гендера, а также отношение говорящего к высказыванию может выражаться в разных языках разными лексическими и грамматическими средствами. Более того, необходимо учитывать и различия в семантическом объеме. Анализ средств, выражающих модальное значение необходимости, желательности и возможности, так же показал, что модальность, будучи языковой универсалией является ключом к понимаю особенностей речемыслительной деятельности, отношения говорящего к действительности с учетом его гендерной принадлежности и этнолингвистических особенностей, и других важных аспектов, влияющих на язык. Таким образом, важность языковой категории модальности, отражающей экстралингвистические факты в языке, очевидна. Ведь без нее связь языковой и внеязыковой действительности не представляется возможной. И пробел в гендерных исследованиях, которые раньше не рассматривали семантическую категорию модальности на должном уровне, должен быть восполнен.

Литература:

1.         Абульханова — Славская К. А. Развитие личности в процессе жизнедеятельности / К. А. Абульханова — Славская. — М.: 1981.

2.         Бархударов Л. С. Язык и перевод. — М.: Международные отношения, 1975. — 146 с.

3.         Бондарко А. В. Проблемы грамматической семантики и русской аспектологии. СПб., 1996.

4.         Васильева И. Б. гендерные сходства в языке: новый аспект гендерных исследований Филологические науки. Вопросы теории и практики, № 11 (41) 2014, часть 1, 43–48

5.         Ваулина С. С. Языковая модальность как функционально-семантическая категория (диахронический аспект). Калининград / Калинингр. ун-т, 1993.

6.         Воронина О. А. Введение в гендерные исследования (Тезисное изложение лекции) // Материалы Первой Российской летней школы по женским и гендерным исследованиям «Валдай-96». М., 1997. С. 31

7.         Виноградов В. В. О категории модальности и модальных словах в русском языке // В. В. Виноградов. Избранные труды. Исследования по русской грамматике. М., 1975.

8.         Земская Е. А., Китайгородская М. А., Розанова Н. Н. Особенности мужской и женской речи в современном русском языке // Русский язык в его функционировании: коммуникативно-прагматический аспект/ Под ред. Е. А. Земской и Д. Шмелева. — М.: Наука, 1993.

9.         Золотова Г. А. Очерк функционального синтаксиса русского языка. М.: Наука, 1973.

10.     Кирилина А. В. Гендер. Лингвистические аспекты. Монография. М., 2000.

11.     Коатс Дж., Таннен Д., Барон Б., Камерон Д., Коттхофф Х. Под ред.: Кирилина А. В. (Ред.). Гендер и язык. Пер. с англ. 2005.

12.     Шведова Н. Ю. «Русская грамматика 80» М.:Издательство Наука, 1980

13.     Conklin, N. F. Toward a feminist analysis of linguistic behaviour // Papers in women’s studies. London: 1974. № 1.

14.     Coates J., Pichler P. Language and Gender. Wiley-Blackwell, 2011. 615 p.

15.     http://ruscorpora.ru/ Национальный корпус русского языка

16.     http://www.natcorp.ox.ac.uk/ Британский национальный корпус