История и изучение народных загадок в отечественном и зарубежном языкознании

Текст, являясь одним из способов существования языка, способен отражать национально-культурную специфику того или иного этноса. В современной лингвистике (см. работы И.М. Авдей, Ю.Д. Апресяна, Ю.А. Бельчикова, Е.М. Верещагина, В.В. Воробьева, Д.Б. Гудкова, И.М. Кобозевой, В.Г. Костомарова, А.А. Леонтьева, Ю.А. Сорокина, С.Г. Тер-Минасовой и др.) различают культурно-нейтральные и культурно-маркированные тексты. Загадки играют немалую роль в накапливании и передаче коллективного опыта из поколения в поколение, поэтому они являются культурно-маркированными текстами, так как сквозь призму загадки можно проникнуть в образ мышления нации, а также взглянуть на мир глазами носителей этой культуры.

Загадки представляют собой своеобразный способ отражения национальной картины мира, раскрывая перед нами логику, мышление, мировосприятие и мироощущение того или иного этноса.

Присущие загадкам иносказательность, богатство образных ассоциаций, смысловая ёмкость, структурно-семантическая завершенность и, несомненно, близость к народной речи позволяют рассматривать данные микротексты в качестве репрезентантов общей языковой системы, освоенной в практике лингвокультурной коммуникации.

Определение загадки

Чтобы исследовать народную, или фольклорную, загадку следует дать её четкое определение.

Многие исследователи, исходя из того, что загадка загадывается в расчете на разгадку, определяют её как текст в форме вопроса и ответа. Данного определения относительно формы народной загадки придерживаются такие языковеды, как Р. Абрахамс (1972), Д. Дандес (1929), Ю.М. Соколов (2007).

Согласно определению Ю. Г. Илларионовой, загадка может принимать три формы: простого вопросительного предложения, простого повествовательного, а также сложного повествовательного предложения, в которых вопрос присутствует в скрытой форме [10, с. 15].

М.А. Рыбникова, поддерживая Ю.Г. Илларионову в том, что «свежая, сохранившаяся загадка звучит повествованием» [9, с. 22], наряду с этим выявляет форму диалога и рассказа.

П.Г. Богатырев, Н.И. Кравцов, С.Г. Лазутин, А.П. Квятковский, В.В. Митрофанова определяют загадку как «построенное в виде иносказания небольшое фольклорное произведение, содержащее замысловатый вопрос, на который необходимо дать исчерпывающий ответ» [12, с. 83].

В. П. Аникин, А. П. Квятковский, В. В. Митрофанова, Д. Н. Садовников обращают внимание на поэтическую природу народной загадки. И, несмотря на то, что большая часть народных загадок посвящена самым простейшим и привычным предметам домашнего обихода, а также домашним животным и природным явлениям, они (загадки) раскрывают поэтическую сторону в этих предметах и явлениях, открывая «полный простор для творческой фантазии народа» [8, с. 258].

Говоря о лексической составляющей народных загадок, большинство исследователей отмечают, что «язык отличается своею простотою и непринужденностью, в противоположность книжной искусственности. В словосочетании и особенно в словорасположении здесь гораздо более свободы, нет того старания стиснуть речь в длинный, связный период, как в книжной литературе» [7, с. 81].

Несмотря на лексическую неоднородность, словарный состав народной загадки, за редким исключением, не выходит за рамки крестьянской жизни.

Интерес к изучению лексической составляющей народной загадки был вызван особенностями речевых форм, которыми пользуется загадка, а также редкими диалектальными особенностями и отклоняющейся от стандартной логики грамматической структурой [9, с. 16].

Семантическую структуру народной загадки можно рассмотреть с позиции взаимосвязи трех её компонентов: загадываемого объекта, или денотата; замещающего, или кодирующего, объекта и так называемого «образа», описания, применительного к обоим объектам. Описание строится на основе разных видов ассоциативных связей, вызванных употреблением тех или иных разновидностей тропов.

Для многих загадок характерна иносказательная форма построения, которая придается загадкам не только для затруднения отгадки, но и вместе с тем она призвана раскрыть внутренние скрытые свойства описываемых вещей и явлений.

Иносказание, по мнению многих исследователей, выражено метафорически. «Метафора в загадках характеризует специфику их содержания и формы, лежит в основе их стилистической и композиционной организации, определяет сами творческие принципы художественного отражения действительности. Метафора – душа загадки. Понять метафору – значит понять саму загадку, раскрыть её суть, определить её жанровые особенности» [13, с. 94].

Первым, обозначившим особую роль метафоры в загадке, был Аристотель, определивший суть загадки в том, чтобы изобразить факты в невозможном языковом сочетании, что не может быть выполнено посредством простой последовательности обычных слов, а только при помощи метафор.

Позицию о метафоричности народной загадки также поддержали П. Г. Богатырев (2007), В. В. Митрофанова (1978), Ю. М. Соколов. А. Тэйлор даёт следующее определение загадке: «истинная загадка состоит из двух описаний объекта, метафорического (фигурального) и буквального, и сбивает с толку слушателя, которые делает попытки определить объект, средства описания которого противоречивы» (перевод мой – Н.Т.) [20, с. 1].

Наряду с метафорой М. А. Рыбникова в своём сборнике «Загадки» (1932) выделяет метонимию, а А. Лехет (Arthur Lehet) – игру слов в качестве средств построения ассоциативных связей в загадке.

А. П. Квятковский рассматривал внутреннюю форму загадки, построенной на принципе замедленной метафоры, вернее – симфоры, высшей формы метафорического выражения, в котором опущено звено сравнения и даны характерные для предмета признаки, вследствие чего образ неназванного прямо предмета ощущается как чистое художественное представление, совпадающее с понятием о предмете [11, с. 264]. Также он выделял такие виды семантических изменений, как каламбурный алогизм и затрудненный параллелизм.

Д. Нойс (Dorothy Noyes), исследуя описательную часть загадки, установила, что загадка осуществляется посредством введения в описательную часть так называемого «блок-элемента», то есть двусмысленного выражения, которое лишает описание ясности. Двусмысленность может возникнуть на любом уровне лингвистического кода как фонологического, так и семантического, что часто представлено противоречивостью или парадоксом внутри описания [18, с. 728].

Таким образом, следует отметить, что двусмысленность в описании загадываемого объекта возникает в тех случаях, когда языковые выражения приобретают вторичные значения, то есть происходит вторичная семантизация знаков.

Джэймс Джордж Фрэйзер (James George Frazer), исследуя функциональные особенности загадок, так же, как и В. П. Аникин, считал, что первоначально загадки являлись иносказаниями, принятыми в те времена, когда по некоторым причинам говорящему было запрещено употребление прямых терминов. Таким образом, он ввел гипотезу о причастности загадки к табу. Он выделил три ситуации, в которых прибегали к табу: 1) ритуалы, связанные со смертью; 2) обряды плодородия в сельскохозяйственных циклах; 3) упоминания половой жизни, – всё это отражено в его книге «The Golden Bough» («Золотой сук») (1911).

По мнению В. П. Аникина и Дж. Дж. Фрэйзера, загадка являла собой нетрадиционный способ общения, а именно, тайную условную речь, что отразило процесс накапливания опыта предыдущих поколений, условия жизни народа, его культуру, историю и географию страны [14, с. 104-105].

В определении загадки, сформулированном В. П. Аникиным, загадка являет собой «поэтическое замысловатое описание какого-либо предмета или явления, сделанное с целью испытать сообразительность человека, равно как и с целью раскрыть ему глаза на поэтическую красоту и богатство предметно-вещественного мира» [8, с. 18].

А. Тэйлор (Archer Taylor) наряду с Р. Петшем (Robert Petsch) основной функциональной особенностью загадки считали сбить слушателя с толку и намеренно ввести его в заблуждение. «Истинные загадки нацелены на завуалированное, побуждающее к размышлениям, вводящее в заблуждение поэтическое описание объекта» (Перевод мой – Н.Т.) [17, с. 15].

Этой же позиции придерживались К. Ф. Флёгель (Karl-Friedrich Flögel), немецкий паремиолог и американские языковеды Р. Абрахамс (Roger D. Abrahams) и А. Дандес (Alan Dundes), рассматривающие загадку как вводящее в заблуждение представление неизвестного объекта с целью проверки находчивости слушающего/читающего [18, с. 130-131].

Нацеленными не на проверку, а на стимулирование умственной деятельности реципиента загадки рассматривала Мария Гимбутас (Marija Gimbutas), американский археолог и культуролог литовского происхождения.

Таким образом, можно отметить, что с течением времени функциональные особенности загадок подвергались изменениям, превращаясь из способа общения и обмена информацией в праздное развлечение, нацеленное на испытание умов и проверку сообразительности.

Проанализировав всё вышесказанное, «народную загадку» определяем как языковую единицу, используемую в актах коммуникации с целью общения, обмена информацией, проверки сообразительности, кодирования табуированной лексики, а также праздного развлечения читающего/слушающего. Загадка реализуется двумя активными исполнителями, один из которых осуществляет иносказательное описание объекта, его параметров или функций, посредством введения в текст семантически неоднозначных конструкций (метафоры, игры слов, парадокса, каламбурного алогизма и т.п.), а второй – угадывает зашифрованный в иносказательном описании объект.

История русской загадки в лексикографии

Загадки появились во времена глубокой древности, однако собирание и издание текстов этого жанра началось сравнительно недавно. О. Н. Говоркова делит историю собирания русских народных загадок на три этапа.

Первые упоминания о бытовании загадок можно встретить в летописях, в памятниках древнерусской письменности середины XVII в., где загадка уже выступала как самостоятельный жанр. Загадка подвергалась осуждению вместе с обрядовыми играми, песнями и плясками, хотя и была широко распространена в народном быту.

Первые специальные сборники загадок появляются только в XVIII веке. Сборник загадок В. А. Левшина «Загадки, служащие для невинного разделения праздного времени» (1773) считается началом популярных изданий.

До 30-х годов XIX века загадки не были специальным объектом исследования, их собирание осуществлялось в основном в рукописной традиции. Вначале издание загадок тесно было связано с публикацией пословиц и поговорок, но в период общего подъема интереса к фольклору и изучению устного народного творчества, загадки стали выделять в самостоятельный жанр. Постепенно к середине XIX в. складываются научные принципы публикации загадок. Формировалось два типа публикаций: к первому типу относились сборники загадок отдельных собирателей, которые представляли материал одного региона или деревни; ко второму типу относились сводные сборники, состоящие из материалов разных собраний [6, с. 94].

Одним из первых сборников второго этапа была книга И. П. Сахарова «Сказания русского народа» (1836). В данном сборнике прослеживалось смешение жанров, загадки были разбросаны среди большого количества пословиц.

В. И. Даль уже в 40-е годы XIX в. собрал свой основной фонд словарного и фольклорно-этнографических материалов и в 60-е гг. опубликовал их в своих главнейших трудах – «Толковый словарь великорусского языка» и «Пословицы русского народа»; в последнем сборнике были опубликованы и загадки. В. И. Даль в основном шел от устной традиции, тщательно пересмотрев прежние издания, он почти не включил в свой сборник загадки рукописного или книжного происхождения. Впервые был применен предметный принцип в расположении материала, однако В. И. Даль не выделил загадки в самостоятельный жанр, поместил их среди пословиц.

В 60-е годы XIX в. в русской фольклористике наступил новый этап, в том числе и в истории собирания, публикации и изучения народных загадок.

Выделение нового этапа связано в основном с появлением сборников И. А. Худякова «Великорусские загадки» (1861) и Д. Н. Садовникова «Загадки русского народа. Сборник загадок, вопросов, притч и задач» (1876). Сборник И. А. Худякова содержал 731 загадку, расположенную в алфавитном порядке по отгадкам. Сборник Д. Н. Садовникова содержал 3500 загадок, в основу расположения материала был положен предметно-тематический принцип. С появлением этих сборников началось новое осмысление жанра.

Новый, третий, период в собирании и изучении загадок связывают прежде всего с их исследованием. После выхода сборника М. А. Рыбниковой (1932) фактически изучение загадок на четверть века замерло, поэтому третий период начался с появления работ В. П. Аникина (1957). В те же годы к исследованию загадок приступила В. В. Митрофанова, внесшая, пожалуй, самый весомый вклад в их изучение. В 1978 году выходит сборник «Русские народные загадки», где автор рассматривает вопросы происхождения и изучения загадок, их тематику, дает определение жанра, анализирует художественное своеобразие и историческое развитие жанра загадки. Загадкой стали интересоваться лингвисты, ученые как традиционного направления, так и структуралисты, семиотики, паремиологи.

В «Паремиологическом сборнике», который вышел в свет в 1978 г., были раскрыты новые свойства пословиц и загадок, так как был проведен структурно-семантический анализ данных паремий. «Паремиологические исследования» (1984) продолжили Ю. И. Левин, Г. Л. Пермяков, В. Н. Топоров.

В 1994-1995 гг. институт славяноведения и балканистики РАН издал коллективную двухтомную монографию «Исследования в области балтославянской духовной культуры. Загадка как текст» (под редакцией Т. М. Николаевой), где рассматривается антропоцентрическая сущность загадки. Первый том данной монографии посвящен генезису, структуре и языку загадки, ее отношению к пословице, прибаутке, песне, заговору и другим видам паремий, а также рассматриваются прагматические аспекты жанра загадки. Второй том включает в себя статьи, посвященные сопоставительному анализу загадки и иных малых жанров устного народного творчества. Загадка рассматривается как текст, обращенный к человеку, текст, отражающий постижение человеком мира.

В последние десятилетия созданы основополагающие учебники и учебные комплексы по курсу «Русское народное поэтическое творчество» для высших учебных заведений под редакцией В. П. Аникина, А. М. Новиковой, С. Г. Лазутина и др. Данный факт дает надежду на то, что интерес к фольклору (и к загадке тоже) станет более широким среди молодежи.

Интерес к народной загадке питался сознанием, что этот жанр ценнее любого другого энигматического жанра. Её рассматривали не в ряду других загадочных вопросов, а противопоставляя им всем.

Изучение русской загадки

Изучение загадок имеет богатую историю, которая начинает свой отсчет задолго до начала нашей эры.

Согласно памятникам древнерусской письменности, много столетий тому назад загадка выступала не только в качестве праздного испытания ума, а являлась средством для иносказательно-условного общения людей при всевозможных тайных обменах информацией в военных и дипломатических делах. Д. Н. Садовников отмечает, что в ту пору в виде речи сугубо условного качества загадки применялись на разных состязаниях в мудрости и находчивости, не только в кругу семьи, но и в общении с неприятелем.

В. Серебренников утверждал, что «на Руси время загадывания загадок точно определялось народными приметами – «запук(г)ами». Нельзя было загадывать загадок днем, летом и в пост, ибо, если будешь загадывать загадки в это время, то коровы не будут ходить «с воли» домой или их может в лесу задрать волк или же сам заблудишься в лесу. Загадывать загадки можно было осенью, по окончании полевых работ, когда начнут по вечерам сидеть с огнем. Загадки загадывались на помочах, посиделках или в кругу своей семьи» [15, с. 1].

Мнение о древности происхождения загадок поддерживали также Ф. И. Буслаев (1861), А. Н. Афанасьев (1866-69), И. А. Худяков (1861). Возникновение загадок они связывали с мифотворчеством. И. А. Худяков («Великорусские загадки» 1861) считал, что самые древние русские народные загадки содержат черты мифологизма. Однако большинство дошедших до XIX в. загадок, по его мнению, есть результат своеобразного отражения исторической жизни народа. Ф. И. Буслаев («Исторические очерки русской народной словесности и искусства» 1861) считал, что загадка отразила жажду человека к знанию, к пониманию важнейших явлений жизни. А. Н. Афанасьев («Поэтические воззрения славян на природу» 1866) рассматривал загадки в связи с изучением сказаний и мифов древних славян. Он считал загадки обломками старинного метафорического языка.

Известно, что загадки широко входили в обряды, применялись при испытаниях мудрости и смекалки. В сказках и мифах загадки отгадывают вожди и герои, мудрецы и пророки, тем самым, утверждая своё право быть предводителями народа [5, с. 423].

Связь загадок с тайной условной речью крестьян хорошо показана В. П. Аникиным в работе «К мудрости ступенька. О русских песнях, сказках, пословицах, загадках, народном языке» (1988), который утверждал, что в древние времена охотники, рыболовы прибегали к тайной условной речи, а именно придумывали подставные условные названия орудий лова и охоты, названия промысловых птиц и зверей, дабы скрыть свои приготовления и сохранить в тайне намерения порыбачить и поохотиться; а так же, чтобы избежать нежелательных действий со стороны сознательных, по мнению человека, стихийных сил. Этот обычай долго присутствовал в жизни русских людей, а также других народов. Словесные запреты налагались по большей части на названия лесных и полевых зверей и птиц, на орудия лова и охоты, на обозначения места охоты и лова, на названия средств передвижения, домашней утвари и пищи, на названия «черной» силы и т.д.

У некоторых народов существовал обычай, по которому женщины не называли родственников мужа по имени. История возникновения подобных обычаев часто связана с так называемым табу и с верованиями древних людей, считавших, что слова имеют магическую силу.

В. И. Чичеров, подчеркивая древность загадок, отмечал, что они порождены условиями жизни первобытного общества, их основой была общественно полезная трудовая деятельность народа. И не случайно загадки входили в земледельческие обряды, а в сказках и песнях персонифицированные силы природы загадывают человеку загадки и покоряются отгадавшему их. Человек стремился разгадать тайный язык природы, чтобы обладать ей. Познание и борьба человека с силами природы воспроизводится в мифологических образах посредством загадывания загадок русалками, лешими и тому подобными сверхъестественными существами [16, с. 15].

В загадках народ запечатлел свои старинные воззрения на мир. Близкое отношение загадки к мифу придало ей значение таинственного ведения, священной мудрости, доступной преимущественно существам божественным. «У греков задает загадку чудовищный Сфинкс; в скандинавской «Эдде» боги и великаны состязаются в мудрости, задавая друг другу загадки мифического содержания и побежденный должен платить своею головою. Славянские предания загадыванье загадок приписывают бабе-яге, русалкам и вилам; как лужицкая полудница наказывает смертью того, кто не сумеет ответить на её мудреные вопросы, так и наши русалки готовы защекотать всякого, кто не разрешит загаданной ими загадки» [3, с. 11].

Систематическое изучение загадки началось в XIX веке. С. Я. Сендерович выделяет два периода изучения загадок: филологический, вторая половина XIX – первая половина ХХ века, и этнологический, или антропологический, вторая половина ХХ века.

«Филологическая традиция опиралась на интуитивно определяемые стилистические наблюдения и шла по пути их анализа с точки зрения разгадки <…> Филологическая традиция рассматривала загадку как текст, не принимая во внимание реальных условий ее загадывания и разгадывания. Универсально разделяемой догмой в этой традиции было представление, что загадка должна быть разгадана с помощью индивидуальной остроты ума. В этом ключе проходил анализ загадки» [14, с. 40].

Однако появилась другая позиция, которая широко разделялась этнологами. Народная загадка в естественных условиях загадывания-разгадывания не предназначена для разгадывания посредством индивидуальной остроты ума; разгадка представляет собой общинную собственность; оба участника процесса загадывания и разгадывания энигматического текста либо владеют и вопросом и ответом, либо находятся в процессе передачи этого знания от одной стороны – другой.

История английской загадки в лексикографии

Первый сборник английских истинных загадок «The Demands Joyous» («The Merry Riddles» букв. «Веселые загадки») появляется в Лондоне в 1525 году, на заре книгопечатания. Сборник был выпущен в печать Винкином де Вордом (Wynkyn de Worde), который был известен своим сотрудничеством с Вильямом Кекстоном (William Caxton), английским первопечатником. Загадки из данного сборника были французского происхождения, заимствованные из сборника «Demandes joyeuses en manière de quodlibets», и переведены на английский язык неизвестным автором. Оригинал содержал 87 загадок, в сборнике В. Ворда было представлено 54 загадки.

В 30-е годы ХVI века выходит сборник загадок Вильяма Растелла (William Rastell) «A Hundred Merry Riddles» букв. «Сто веселых загадок», содержащий 76 загадок.

Большой интерес представляет антология из 144 загадок «The Holme Riddles» букв. «Загадки Холма», собранная семьёй Рендела Холма (Randle Holme) из Честера (Chester). Сборник загадок выходит во второй половине XVII века (1650-1675).

В 1792 году выходит «безымянный» сборник загадок «A Choice Collection of Riddles, Charades, Rebuses» букв. «Лучшее собрание загадок, шарад, ребусов».

Немаловажную роль в истории собирания и изучения английских загадок сыграл Арчер Тэйлор, американский паремиолог. Он являлся президентом общества американского фольклора (American Folklore Society) (1936-1937), членом лондонского и ирландского фольклорных обществ (London Folklore Society, Folklore of Ireland Society), а также редактором журнала американского фольклора (Journal of American Folklore). В 1939 году выходит его книга «A Bibliography of Riddles» букв. «Библиография загадок».

В то время популярным было собирание загадок с параллелями из разных языков. Первым, попытавшимся осуществить сравнительное изучение, был Эжен Роллан (Eugène Rolland), который в своем сборнике «Divinettes ou Énigmes populaires de la France» букв. «Популярные загадки Франции» подобрал к некоторым французским загадкам параллели из других языков (1877).

Богатую коллекцию таких параллелей представил Арчер Тэйлор (Archer Taylor) в «English Riddles from Oral Tradition» (1951) букв. «Английские загадки из устной традиции». Число разноязычных собраний, из которых автор черпает параллели, превышает тысячу; они охватывают примерно две с половиной сотни языков и диалектов. Несмотря на впечатляющее число энигматических единиц и их параллелей, представленных Тэйлором в данной книге, необходимо отметить, что он акцентировал внимание читателя на сходствах, тогда как расхождения, представляющие не меньший интерес, остались неизученными.

В 1983 году выходит книга «Dictionary of Riddles» букв. «Словарь загадок» под редакцией Марка Брианта (Mark Bryant), в которой представлена история загадок с древних времен и до наших дней, а также собрано около 1500 загадок на английском, французском, итальянском и других языках.

В настоящее время классификации изучения английских энигматических текстов не создано.

Литература:

1. Аникин В.П. К мудрости ступенька. О русских песнях, сказках, пословицах, загадках, народном языке: очерки; рис. А. Бисти / В. П. Бисти. – М.: Дет. лит., 1988. – 176 с.

2. Аникин В.П. Русское устное народное творчество (Фольклор): метод. указ / В. П. Аникин. – М.: Изд-во Моск. ун-та, 1981 – 95 с.

3. Афанасьев А.Н. Мифология древней Руси / А. Н. Афанасьев. – М.: Эксмо, 2005. – 608 с.

4. Афанасьев А.Н. Поэтические воззрения славян на природу: справ. - библиогр. матер. / А. Н. Афанасьев. – М.: Индрик, 2000. – 576 с.

5. Буслаев Ф.И. Исторические очерки русской народной словесности и искусства. Т. 1. Народная поэзия / Ф. И. Буслаев. – СПб., 1861 (Тип. т-ва «Общественная польза»). – 662 с.

6. Говоркова О.Н. Русская народная загадка (история собирания и изучения): дис. ... канд. филол. наук / О.Н. Говоркова. – Москва, 2004. – 162 л.

7. Добролюбов Н.А. О поэтических особенностях великорусской народной поэзии в выражениях и оборотах // Добролюбов Н.А. Собрание сочинений: в 9 т / Н.А. Добролюбов. – М.; Л., 1961. – Т. 1. – С. 81 – 84.

8. Загадки русского народа: сб. загадок, вопросов, притч и задач / сост. Д. Садовников; вступ. ст. и примеч. В. Аникина. – М.: ТЕРРА, 1996. – 335 с.

9. Загадки / сост. М. А. Рыбникова. – М.; Л.: ACADEMIA, 1932. – 488 с.

10. Илларионова Ю. Г. Учите детей отгадывать загадки / Ю. Г. Илларионова. – М.: Просвещение, 1985. – 160 с.

11. Квятковский А. Поэтический словарь / А. Квятковский. – М.: Сов. энцикл., 1966. – 375 с.

12. Кравцов Н.И. Русское устное народное творчество: учеб. для фил. спец. ун-тов. – 2-е изд. / Н. И. Кравцов, С. Г. Лазутин. – М.: Высш. шк., 1983. – 448 с.

13. Лазутин С.Г. Поэтика русского фольклора: учеб. пособие для филол. фак. ун-тов и пед. ин-тов по спец. «Рус. яз. и лит-ра». – 2-е изд. / С. Г. Лазутин. – М.: Высш. шк., 1989. – 208 с.

14. Сендерович С.Я. Морфология загадки / С. Я. Сендерович. – М.: Школа «Языки славянской культуры», 2008. – 208 с.

15. Серебренников Б.А. К проблеме «Язык и мышление»: (Всегда ли мышление вербально?) / Б. А. Серебренников // Известия АН СССР. Сер. литературы и языка. – 1977. – Т. 36, № 1. – С. 9 – 17.

16. Чичеров В.И. Введение // Чичеров В. И. Русское народное творчество: учеб. пособие / В. И. Чичеров. – М., 1959. – С. 3 – 22.

17. Cook E. Enigmas and Riddles in Literаture / E. Cook. – Cambridge: Cambridge University Press, 2006. – 291 p.

18. Dorson R.M. Folklore and Folklife: An Introduction / R.M. Dorson. – Chicago: The University of Chicago Press, 1972. – 572 p.

19. Dorson R.M. Buying the Wind: Regional Folklore in the United States / R. M. Dorson. – Chicago: The University of Chicago Press, 1964. – 575 p.

20. Taylor A. English Riddles from Oral Tradition / A. Taylor. – Cambridge: Cambridge University Press, 1951. – 959p.