Поэтическая ономастика М.А. Булгакова (на материале антропонимии романа «Мастер и Маргарита»)

Роман «Мастер и Маргарита», признанный одним из наиболее значимых произведений М. А. Булгакова, представляет собой оригинальное явление в русской литературе XX века. «Он говорит с читателем языком символов, сопрягая в себе художественные ряды двух разных планов – высокого и обыденного, вечного и преходящего, логичного и нелепого, отвлеченного и конкретного в своем проявлении» [5, с.194].

Булгаковские антропонимы, вобравшие в себя веяния разных эпох, поражают особой поэтичностью и непредсказуемостью. Они не укладываются ни в одни привычные схемы и являют собой пример необузданной писательской фантазии. В поэтической лаборатории М. А. Булгакова имена приобретают обобщенно-символическую окраску, занимают ведущую позицию в вербальном воплощении художественной концепции, индивидуально-эстетических задач, участвуют в раскрытии основных тем и микротем романа, способствуют проявлению его мотивной структуры. В этой связи актуальна постановка вопроса о характере антропонимической системы произведения, ставшего отражением современной автору эпохи.

Характер антропонимического пространства исследуемого романа детерминирован его жанром, идейно-художественным содержанием, пространственно-временной организацией. В этой связи следует говорить об особенностях номинативной деятельности автора в разных по сюжету и жанру главах романа – московских (реальный план повествования), библейских (исторический план повествования), демонических (ирреальный план повествования).

Выстраивая ономастическое пространство «московского» мира М. А. Булгаков экспериментирует с личными именами и фамилиями героев, в том числе с их звуковой оболочкой. Фамилия становится типичным примером авторской номинации, созданной на основе нарушения традиционной формы русского именования: Буре, Вольман, Джулли, Дунчиль, Куфтик, Майгель, Чердакчи, Квант, Ариман. Привлекают внимание и модели антропонимов, составленные из необычного имени и заурядной фамилии (отчества) или, наоборот, заурядного имени и необычной фамилии (отчества): Аделъфина Буздяк, Алоизий Могарыч, Милица Покобатько, Ида Геркулановна Ворс, Сергей Герардович Дунчиль, Анна Францевна де Фужере и др. Сочетание русского и иноязычного, лексически несовместимого и разнопланового материала в пределах одной номинации придает повествованию эффект надуманности, искусственности, странности. Непривычные, внемодельные имена, как знаки абсурда, отражают иронический ракурс авторского освоения действительности.

Эффект отстранения, игровое развёртывание сюжета, объединяющего разные смысловые потоки, связаны с введением в реалистический план повествования номинаций с «говорящей» внутренней формой, информационно-стилистический план которых позволяет характеризовать носителя, указывая на его коммуникативно-значимый признак: Богохульский, Глухарёв, Бездомный, Босой, Павианов, Поприхин, Подложная, Пятнашко, Лиходеев, Рюхин, Пролежнев, Куралесов и др. К данной группе номинаций следует отнести имена, в основе которых лежит диалектное или иноязычное слово. Апеллятив с затемнённой семантикой позволяет автору избежать прямых, «лобных» (термин В. А. Никонова [2, с. 238]) характеристик, однако имена с погашенной этимологией участвуют в создании образа не меньше, чем ярко этимологические: Понырев ( > тот, у кого нет своего дома [1, с. 215]), Могарыч ( > магарыч - угощение по случаю совершения какой-либо сделки [1, с. 747]), Варенуха ( > варенуха – пьяный напиток из навара водки и меда на ягодах и пряностях [1, с. 407]), Шпичкин (> «шпичка» - укр. колючка, шип, игла [3, с. 555]).

«Говорящие» антропонимы, как имплицитно выраженные сравнения, позволяют относительно легко и быстро сформировать представление о денотате, определить его сущность. Поэтому мотивированные, обусловленные писательским опытом, имена, как правило, подаются без расширенного контекста. В тексте наблюдается следующая закономерность: чем ярче апеллятив, входящий в состав именования персонажа, тем меньше образ носителя проявляется в тексте, и наоборот – чем ярче обозначается образ персонажа, тем нейтральней его имя. Объясняется это, скорее всего, тем, что М. А. Булгаков был «…не склонен открыто анализировать внутренний мир своих героев и детализировать мотивы их поступков» [6, с. 260]. Представление о социальном статусе, образе жизни, мыслях, моральном облике и интересах персонажей читатель формирует на основе тех именований, которыми их снабдил автор, тем самым не только выделив из общего ряда как индивидуумов, но и отразив личное отношение к ним. Подобные номинации нацелены на выражение основных идей романа более ощутимо, поскольку необходимым условием их формирования является чёткая целеустановка создателя, направленный учет свойств персонажа, индивидуально-авторское осмысление образа. Имя становится той силой, которая сосредоточивает читательские аналитические обобщения и ассоциации в нужном направлении.

Таким образом, ономастическое пространство «московского» мира задаётся в рамках сатирического гротеска. Имена, как знаки абсурда, сочетают в себе несочетаемое (реальное и фантастичное, эксцентричное и уродливое, ужасное и смешное) тем самым, вскрывая противоречие действительности. Образ типичного, социального лица складывается из множества масок. Объектом авторской сатиры становится не отдельный порок, а жизнь как целое. «Московский» мир предстает как символ общества, социальных отношений, где каждый персонаж обладает социально-типическими чертами. В этой связи можно говорить о том, что функция антропонимов, обладающих символико-обобщающей значимостью, заключается в выражении философских идей, культурно-исторических универсалий человеческого бытия.

Исторические главы романа «Мастер и Маргарита» стилистически отличаются от основного повествования. «Чеканность и строгость слога, звучащего торжественно и грозно, как медная латынь» [4, с. 3] подчеркивают простые и семантически емкие литературные антропонимы, царящие в мире библейской истории. Четкость и простота данных номинаций особенно ощущается в сравнении с пестрым лексиконом советского быта.

Ономастическое пространство ершалаимского мира определяют имена реально существовавших в истории лиц (Тиберий, Валерий Грат), литературные антропонимы, заимствованные из разных литературных источников (Дисмас, Гестас) и модифицированные имена, которые автор создает, опираясь на знаковые в мировой культуре номинации (Иешуа Га-Ноцри, Вар-равван). Имена известных исторических лиц и имена, заимствованные из литературы, связанны с культурным тезаурусом описываемой эпохи и в контексте произведения выполняют хронотопическую функцию, поскольку закреплены за определенным реальным простраственно-временным континуумом. Трансформированные номинации, погружаясь в заданный автором контекст, так же воспринимаются как знаки описываемого времени: Иуда Искариот  Юда Искариот  Иуда из Кариот  Иуда из Кериот  Иуда из Кериафа  Иуда из Кириафа; Варрава  Иисус Варрава  Вар  Равван  Варраван Вар-Равван; Пилат  Pontium Pilatum  Пилат Понтийский  Пилат Понтийский Всадник Золотое Копьё. Подобные онимы, с одной стороны, сужают зону ассоциативного поиска читателя, делают его пресуппозиционные ассоциации направленными, а с другой, – воспринимаются как подлинные имена, поскольку не связаны с мифом. Модифицированные имена, таким образом, отражают лингвистическую трансформацию ранее известного образа в образ совершенно новый, но построенный по общей семантической модели с первоисточником. Новые формы и варианты, как и новые значения, вписываются в общую картину мира читателей и становятся более привлекательными и понятными, чем исходные. С помощью трансформированных имен автору удается заложить в структуру текста установку на ассоциативный тип читательского восприятия, который при соответствующей культурной памяти реципиента, обеспечивает возможность углубления в смысл произведения. Широкое вовлечение заимствованных и модифицированных имен собственных в художественный текст связано с экстралингвистическими факторами: ситуация порождения и восприятия текста, коммуникативной и прагматической установкой автора, соотнесение писателем созданной в тексте модели мира с реальной действительностью.

Инфернонимы также являются результатом вторичной номинации – антономазии, суть которой заключается в приложении наименования конкретного референта к другому, окказиональному. Антропонимы, участвующие в процессе переосмысления, принадлежат к литературным (Бегемот, Воланд), мифологическим (Гелла), религиозным (Абадонна) и реальным историческим (Вьетан, Малюта Скуратов) именам. Они имеют кодовый характер, поскольку предполагают знание связанного с ними прецедентного текста или исторического контекста.

Имена инфернальных персонажей в структурном и содержательном планах отличаются от именований других сюжетных линий произведения. Ирреальный мир романа представляет собой творческое отражение мировоззрений художника слова и его отношения к реальной действительности. Поэтому автор формирует ономастическое пространство инфернального мира по установленным им самим законам.

Специфика демонимов непосредственно связана с характером изображения инфернальной действительности, построенной на основе контаминации разных контекстов мировой культуры. Создавая особый образ мира со специфическими законами и правилами существования, писатель ориентируется на факты литературы как второй реальности. Духовный опыт, закодированный в мифах, сюжетах и образах предшествующей культуры становится материалом для творческого моделирования художественного мира, существенным признаком которой выступают ассоциативная образность, эмоциональная субъективность, содержательная двуплановость.

Таким образом, характер ономастикона романа «Мастер и Маргарита» определялся жанром, идейно-художественным содержанием, пространственно-временной организацией всех сюжетных линий произведения. Выбор имен из широкого круга онимов регулировался как прагматическими, так и содержательными факторами: уровнем информативности адресата речи, характером описываемого события, отношением автора к объекту номинации, природой изображаемых явлений и общим стилем повествования. На характер отбора именований влияла композиция образов персонажей в произведении, этимологическое значение основы онима, ассоциации, национальные и культурные коннотации, активизируемые им.

Литература:

1. Даль В. И. Словарь Живого Великорусского языка. М., 2000.

2. Никонов В. А. Имя и общество. М., 1974.

3. Русско-украинский и украинско-русский словарь / Под ред. Д. И. Ганич, И. С. Олейник. Киев, 1996.

4. Сарнов Б. М. Каждому – по его вере (о романе Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита»). В помощь преподавателям, старшеклассникам и абитуриентам. М., 1997.

5. Утехин Н. П. Исторические грани вечных истин («Мастер и Маргарита» М. Булгакова) // Современный советский роман: философские аспекты. М., 1979.

6. Яблоков Е. А. Художественный мир Михаила Булгакова. М., 2001.