Уральские мотивы в романе Ольги Славниковой «2017»



Ольга Славникова вошла в большую литературу в 1999 году с романом «Стрекоза, увеличенная до размеров собаки», который стал номинантом престижной Букеровской премии.

Но настоящую известность писательнице принес роман «2017», привлекший внимание многих критиков и читателей и ставший лауреатом премии «Русский Букер 2006» Такой успех обусловлен концентрацией в романе актуальных идей времени (экологическая катастрофа, предчувствие кризиса в политике и обществе, грязь и убогость города, поиски смысла) и популярностью жанра (роман-антиутопия о ближайшем будущем). Сама Славникова во многих интервью называла свой роман «остросюжетным» в отличие от «трудной», по ее словам «Стрекозы».

Славниковское «насыщенное авторское письмо, в котором напряженный сюжет искусно инкрустирован нетривиальными образами, любопытными метафорами и точнейшими наблюдениями» [1] многим обязано уральской мифологии. Она формирует и картину мира романа, и характеры его героев.

По мнению К. Юнга, в основе культурно-исторического развития человечества положена трансформация мифа. В культурологической концепции ученого миф занимает очень важное место, через него ученый объясняет связь между личностью и обществом, то есть между индивидуальным и коллективным. [9]

Антрополог К.Леви-Стросс, осмысляя идеи Юнга, разработал теорию мифологического мышления. Основными его признаками, как считает ученый, являются оперирование готовым набором элементов, метафоричность, коллаж как способ построения образов. [5]

В эпоху XXI века, когда благодаря техническому прогрессу происходит постоянное межкультурное взаимодействие, а электронные средства связи стирают всевозможные границы, сокращают время коммуникации, миф становится своеобразной альтернативой нагромождению информации, продолжает определять культурный ландшафт нашей жизни.

В настоящей статье мы предпримем попытку проанализировать уральскую мифологию, осмысленную Ольгой Славниковой, ее роль в произведении и в современной литературе в целом.

Действие романа «2017» разворачивается на Урале, обозначенном писательницей как Рифейский край. Так в античную эпоху назывались горы у северной оконечности земли в стране гипербореев, которые, по одной из версий, идентифицируются с Уральскими горами. Согласно уральской мифологии, в этих горах находится вход в подземный мир, это граница между двумя мирами [3, с. 430]. Рифеец все время стремится вверх, к небу: «мир рифейца был принципиально негоризонтален», поэтому и кажется, что роман выстраивается по вертикали. Рифейские горы «картинны» и «живописны», их не в состоянии изобразить ни один художник: они сами как картина, которая «уже содержит композицию и основные краски — характерное соотношение частей, вместе составляющих простой и узнаваемый рифейский логотип».

В этой картине мира действуют собственно уральские герои — хитники, промышляющие добычей драгоценных камней. Истинный рифеец — романтик, отважный искатель приключений. Он — хитник, идущий в горы не за богатствами, а для того, чтобы прикоснуться к высшей силе, живущей в горах, почувствовать ее. Профессор-геолог Анфилогов убежден, что ему нужно умереть среди камней, самому превратиться в камень. Художественный мир романа отчетливо детерминирован бажовской мифологией. В героях просвечивают мифологические и сказовые персонажи: Великий Полоз, Огневушка Хозяйка Медной Горы, она же — Каменная Девка. Последний образ особенно важен в структуре романа: «это узколокальный образ, атрибутивными свойствами которого являются владение подземными богатствами, в поведении — установка на связь с неженатыми мужчинами» [3, с. 251]. Этот уральский языческий образ уже был описан Бажовым в сказах «Хозяйка Медной горы», «Каменный цветок», «Приказчиковы подошвы», «Малахитовая шкатулка». У Бажова Каменная Девка — сказочная царевна, знающая секрет красоты. Она ищет себе женихов, устраивает для них испытания, заставляет страдать мужчин («Худому с ней встретиться — горе, и доброму — радости мало» [2, с.65], но и обречена страдать сама.

Мир горных духов, рифейских камней у Славниковой — это воплощение настоящего, подлинного, пускай и губительного и опасного. Он противопоставлен городскому миру симулякров, миру копий реальности, где все серо и предсказуемо. Этот мир отвратителен: «город-чудовище», «кариесные особняки», дешевые гостиницы и кафе, в которых встречаются герои [6 с.72–73]. Мир города кажется более призрачным, ненастоящим, чем мир духов. У Славниковой духи живут среди людей. Каменная девка не обладает особой красотой и внешне ничем не отличается от обычных женщин, ее «различает только тот, к кому она пришла. Вдруг при виде женщины, ничем особо не приметной, душа у хитника странно намагничивается». Очаровывая своего избранника, эта женщина испытывает его чувства. После встречи с ней мужчина либо погибает, закончив жизнь самоубийством, либо обречен всю жизнь страдать: «Такой не лазил больше за пределы города, завязывал с самоцветным промыслом и, по слухам, не видел себя в зеркалах, отчего утрачивал связь с самим собой». Сама она исчезала навсегда, лишь на могиле самоубийцы «люди видели во всякий теплый день хорошенькую ящерку [6, с.84]

Дух Каменной Девки живет в героине романа Славниковой, Татьяне. С самого начала эта женщина притягивает к себе Крылова, в ней есть какая-то тайна, она будто бы из другого мира: «Таня была существом Зазеркалья». Эта женщина с ее «жгучими пятнами» на теле, моментально заживающими ранками и царапинами напоминает ящерицу или змею. «Ее маленькие ручки с перепонками, очень похожие на лапки коронованной рифейской ящерки». Татьяне невероятно идут камни, в этих украшениях она — как будто в каменном платье. Последняя встреча Крылова с Татьяной напоминает встречу Степана с Хозяйкой Медной горы из сказа Бажова. Оба видят ее со спины, замечают необычную вертлявость, слышат странный смех. «Доносилось Татьянино пение, фальшивое и милое, отчего-то казалось, будто Таня, как волшебная птица, летает по комнате». [6, с.512]

Главный герой также спроецирован на Данилу-мастера. Данила–мастер из сказов Бажова ищет каменный цветок. В романе Славниковой камнерез Крылов пытается обрести прозрачность, которая есть в камнях, в небе, в душах хитников. «Душа исконного рифейца обладает свойством прозрачности: все в ней как будто видно насквозь, а внутрь проникнуть нельзя». Прозрачность в романе — символ высшего начала, это способность пропускать свет, но при этом оставаться твердой. О категории прозрачности размышлял философ П.Флоренский, считавший, что для художника прозрачность не столько объект, сколько тема, некий заданный образ. По мнению философа, прозрачность оказывается онтологическим условием видения мира. [7]

Крылов «охотится» за камнями не для обогащения, а чтобы познать тайну прозрачности, то есть обрести для себя истину. Кроме того, Крылов, как и Данила, обладает обостренным чувством восприятия окружающего мира, встреча с Хозяйкой Медной Горы оказывается роковой для обоих, неизвестна их дальнейшая судьба.

Уральский пласт романа противостоит политической реальности: мнимая ситуация стабильности в обществе рушится, разыгрываемый по случаю столетия Революции маскарад превращается в настоящую бойню. История, совершив виток, вновь оказалась в состоянии перелома. Назревшие в обществе конфликты потребовали выхода, но каким он должен быть — никто не знает, и поэтому люди «вынуждены пользоваться формами столетней давности как самыми адекватными» [6]

Бажовская мифология Урала вдохновила не только Славникову, но и пермского писателя А. Иванова. «То, что объединяет романы двух этих авторов, можно условно определить как географически локализованный мифологизм» [8]. Хозяйка Медной Горы у Славниковой и Ламия у Иванова, Великий Полоз и живущий под землей дракон, хитники и скальники. У А. Иванова (кстати, искусствоведа по образованию) есть специальная статья, посвященная бажовской мифологии, где образы змея, ящерицы закономерно возводятся к пермскому звериному стилю: «Образ Ящера достаточно часто встречается в пластике Пермского звериного стиля. Он символизирует собой «нижний», подземный мир… Образы змей генетически связаны с образами ящерок. <…> В мифологическом сознании змея с ее «каменной» окраской, любовью к горячим камням, уменьем прятаться в расщелины или замирать неподвижно, как каменная, больше ассоциировалась с минералогическим царством, чем с царством растений и животных». [4]

Таким образом, уральские мотивы составляют основу романа О. Славниковой, формируют особый пограничный мир, в котором живут герои, объясняют их поступки, раскрывают сущность характера рифейского (а значит уральского) жителя. Кроме того, они важны для раскрытия философской концепции романа. Человек не одинок в этом мире, существует высшая сила, перед которой он будет отвечать за свои действия. Камень — это символ твердости, нечто настоящее. Герои пытаются вырваться из цепи симулякров окружающего мира, поэтому их тянет в горы, только там они ощущают подлинность своего существования. Но горы опасны: разбуженная человеком горная Тайная Сила манит, завораживает, сначала приносит удачу, дает надежду, а потом навсегда оставляет человека погибать среди этой каменной красоты.

С другой стороны, этот мир Урала чрезвычайно хрупок. Мотивы смерти в горах связаны с тем, что именно человек, нарушив экологический баланс, гармонию с природой, сделал эти горы опасными.

Уральский субстрат, таким образом, является смысло- и структурообразующей основой романа О. Славниковой. И опыт этой писательницы не единичен: мифология, связанная с Уралом, вдохновляет сегодня и других современных авторов: С. Алексеева («Сокровища Валькирии. Правда и вымысел»), Д. Скирюка («Парк Пермского периода»).

Литература:

1. Александров Я. Искусство инкрустации // Культура, 2006, № 14 (http://www.club366.ru/books/html/88391.shtml)
2. Бажов П. Малахитовая шкатулка, АСТ, 2007
3. Бажовская энциклопедия. Екатеринбург «Сократ», 2007
4. Иванов А. Угорский архетип в демонологии сказов Бажова // www.arkada-ivanov.ru/ru/my_articles/UGORSKIJJARKHETIPVDE
5. Мелетинский Е. М. Поэтика мифа. М, 1973.
6. Немзер А. Славникова «2017» // www.ruthenia.ru/nemzer/slavnikova2017.html
7. Славникова О. 2017, М. «Вагриус», 2006
8. Флоренский П. А. Анализ пространственности и времени в художественно-изобразительных произведениях. М., 1993
9. Чанцев А. Фабрика антиутопий // НЛО, 2007 № 86 (http://magazines.russ.ru/nlo/2007/86/)
10. Юнг К. Душа и миф. М., 2005