Контекст стихотворения А. Ахматовой «Лотова жена»

В статье используются новые подходы в контекстном анализе стихотворения А. Ахматовой, делается попытка более детально проследить мировоззренческую позицию поэта в один из самых сложных периодов ее жизни, что позволяет более широко трактовать поэтическое творчество А. Ахматовой в целом.

Ключевые слова: лирика, контекст, историческая эпоха, биографический автор, лирический герой

При анализе поэтического текста применяются самые разнообразные подходы к анализу. Существует более десятка различных методик, связанных с литературоведческими школами, но, всех их можно, по большому счету, поделить на две группы: анализ, основанный на изучении текста как текста, без привлечения контекста и анализ, основанный на изучении с привлечением контекста. При этом под контекстом понимают все то, что выходит за границы текста: историю его создания, литературную эпоху, литературную критику на этот текст, отзывы читателей, биографию автора, его мировоззрение, психологическое состояние в момент написание этого текста, интертекстуальные связи этого текста с другими текстами. Конечно, есть тексты, которые самодостаточны их изучение не предусматривает привлечение контекста. Но есть тексты, которые изучать без привлечения контекста невозможно, так как это обедняет восприятие текста и не дает полного понимания его идейного содержания. Примерный алгоритм контекстного анализа может включать в себя следующие элементы:

1. Первоначальная реакция на этот текст. 2. Предварительные сведения о тексте: время создания; чем вызвано его появление на свет; кому или какому событию посвящено; с какими событиями в жизни поэта связано. 3. Смысл заглавия (очень часто смысл заглавия помогает понять суть текста, заглавие может быть соотнесено с содержанием текста или противопоставлено ему, особенно в текстах иронического, сатирического плана, заглавие может быть «прозрачным» или завуалированным). 4. Тема и основная идея текста.

Свое стихотворение «Лотова жена» А. Ахматова опубликовала в журнале «Русский современник» (№ 1). По сути, это была последняя возможность публикации текста на библейскую тему, так как скоро началась борьба с религией, затянувшаяся на многие десятилетия и вытравившая из народа исконное понимания священных текстов. Для А. Ахматовой же обращение именно к этому библейскому сюжету было не литературным, а мировоззренческим актом, потому что развернувшаяся перед ее глазами катастрофа привела к тому, что потоком хлынули из России, спасая, кто себя, кто свои ценности, а кто и идеалы тысячные толпы ее вчерашних соотечественников. И еще в 1917 году на призыв присоединиться к ним, А. Ахматова ответила строчками:

Когда в тоске самоубийства

Народ гостей немецких ждал,

И дух суровый византийства

От русской церкви отлетал,

Забыв величие своё,

Как опьяневшая блудница,

Не знала, кто берёт ее, —

Мне голос был. Он звал утешно,

Он говорил: «Иди сюда,

Оставь свой край, глухой и грешный,

Оставь Россию навсегда.

Я кровь от рук твоих отмою,

Из сердца выну черный стыд,

Я новым именем покрою

Но равнодушно и спокойно

Руками я замкнула слух,

Чтоб этой речью недостойной

Не осквернился скорбный дух.

Осень 1917, Петербург (1).

Конечно, в этом стихотворении лирическая героиня — сама А. Ахматова, через поэзию громко заявившая о том, что не собирается покидать Родину, предпочитая разделить ее участь. А ведь А. Ахматовой было тогда всего 28 лет, она не могла не понимать, что все происходящее вокруг — это не временное явление и «излечиваться» от хаоса революции России придется десятилетиями. Ее выбор был абсолютно сознательный и об этом А. Ахматова заявит еще раз в своем, в каком-то отношении, программном стихотворении на ту же патриотическую тему:

Не с теми я, кто бросил землю

На растерзание врагам.

Их грубой лести я не внемлю,

Им песен я своих не дам.

Как заключенный, как больной.

Темна твоя дорога, странник,

Полынью пахнет хлеб чужой.

А здесь, в глухом чаду пожара

Остаток юности губя,

Мы ни единого удара

Не отклонили от себя.

И знаем, что в оценке поздней

Оправдан будет каждый час...

Но в мире нет людей бесслезней,

Июль 1922, Петербург

Но столь смелый, рискованный, а может быть и самоубийственный поступок, конечно, нуждался и в объяснении, и в осмыслении. И А. Ахматова, как большой поэт, опять делает это через поэзию. Она обратилась к библейскому мифу, широко известному каждому. Но ее обращение позволило увидеть в истории спасенного Лота другую сторону, малозаметную и, кажется, малозначащую. Ведь даже имени той, кто заинтересовала А. Ахматову, не осталось. Это просто безымянная «жена Лота, превратившаяся в соляной столб». Но для А. Ахматовой именно этот малозначительный факт становится наиважнейшим и ключевым в объяснении собственной жизненной позиции. В Книге Бытия XIX рассказывается история Лота, закончившаяся тем, что: «…мужи те [Ангелы], по милости к нему Господней, взяли за руку его и жену его, и двух дочерей его, и вывели его и поставили его вне города. Когда же вывели их вон, то один из них сказал: спасай душу свою; не оглядывайся назад и нигде не останавливайся в окрестности сей; спасайся на гору, чтобы тебе не погибнуть. <…> Жена же Лотова оглянулась позади его, истала соляным столпом»— последние строки и стали эпиграфом к стихотворению (2).

Лотова жена

Жена же Лотова оглянулась позади

его и стала соляным столпом.

Книга Бытия

И праведник шёл за посланником Бога,

Огромный и светлый, по чёрной горе.

Но громко жене говорила тревога:

Не поздно, ты можешь ещё посмотреть

На площадь, где пела, на двор, где пряла,

На окна пустые высокого дома,

Где милому мужу детей родила.

Взглянула — и, скованы смертною болью,

Глаза её больше смотреть не могли;

И сделалось тело прозрачною солью,

И быстрые ноги к земле приросли.

Кто женщину эту оплакивать будет?

Не меньшей ли мнится она из утрат?

Лишь сердце моё никогда не забудет

Эпиграф стихотворения перекликается с заключительной строфой стихотворения, которая звучит как риторический вопрос: «Кто женщину эту оплакивать будет? \ Не меньшей ли мнится она из утрат? \ Лишь сердце моё никогда не забудет \ Отдавшую жизнь за единственный взгляд» — кто будет ее оплакивать? — никто! И тут лирическая героиня А. Ахматовой восклицает: лишь я! А ответом — почему, станет первая часть стихотворения, в котором звучит тема малой Родины, переплетающаяся с психологическим образом «обернувшейся» жены Лота. Зачем она это сделала? Не затем ли, что уйти оттуда, где была счастлива — смерти подобно и даже более того, смерть предпочтительнее побега с Родины. Очень символичен тот факт, что жена Лота превращается именно в соляной столб, словно ее переполнили невыплаканные от потери родного дома слезы. А образ родных мест создается, казалось бы, штрихами. Но за каждым таким штрихом рисуется яркая и многозначная картина: «Но громко жене говорила тревога: \ Не поздно, ты можешь еще посмотреть \ На красные башни родного Содома, \ На площадь, где пела, на двор, где пряла, \ На окна пустые высокого дома, \ Где милому мужу детей родила». «Красные башни», «площадь» — и библейский образ, благодаря этим деталям, превращается в реальный образ знакомой Москвы, которую уже покинули и которую продолжают покидать те, кто не может жить при новой власти. Для лирической героини А. Ахматовой, как и для нее самой, это совершенно невозможно. И «Лотова жена», может быть, это поэтический упрек эмигрантам, покинувшим родной край в годы тяжелых испытаний.

Контекстный анализ стихотворения «Лотова жена» позволяет нам расширить понимание поэтического творчества А. Ахматовой, выходя за рамки восприятия ее как автора только любовной лирики. Этот анализ помогает анализировать творчество А. Ахматовой в целом как творчество поэта гражданского пафоса. Опираясь на библейский миф и библейский образ А. Ахматова создает свой индивидуальный, глубоко психологичный образ лирический героини, который рассматривается в контексте конкретной исторической эпохи и дает нам понимание того, что сама А. Ахматова, глубоко сочувствующая горю и страданиям библейской героини, увековечивая ее образ, тем самым сама остается на позиции человека, не изменяющему своей Родине.

Литература:

1. Все тексты А. Ахмаовой по: Строфы века. Антология русской поэзии. Сост. е. Евтушенко. Минск, Москва: Полифакт, 1995.
2. Книга Бытия 19:17; 19:26.