Лексическая вариантность как лингвистический феномен (на материале современного белорусского языка)

Белорусский язык к концу ХХ – началу ХХI века прошёл путь становления и развития (формирование нового литературно-письменного языка), занял своё место в языковом пространстве славянских литературных языков и на лингвистической карте Европы, твёрдо вошёл в полторы сотни наиболее распространённых в мире письменных литературных языков. Сегодня белорусский язык – национальный язык белорусов, государственный язык независимой Республики Беларусь, высокоразвитый язык с богатым словарным составом и системой норм, который способен успешно обслуживать все коммуникативные потребности современного общества. Он остаётся важнейшим элементом белорусской национальной культуры и символом национального самосознания и идентификации. Вместе с тем в новое тысячелетие белорусский язык вступил с целым комплексом нерешённых проблем, которые касаются его места и роли в современном обществе, состояния литературных норм, оценок перспектив дальнейшего развития его системы и функционирования в обществе.

В системе языков протекают процессы универсального характера, проявления которых наблюдаются на всех уровнях. К таким процессам относится и явление вариантности, изучение которой привлекает внимание лингвистов многих стран. Проблема лексической вариантности является одной из актуальных проблем современного белорусского языкознания, т.к. в рамках вариантного поля протекают динамические лексические процессы, связанные с обновлением белорусского лексикона и выработкой национальной нормы.

Чтобы правильно понять сложное положение белорусского языка в современном обществе, необходимо проследить его развитие и функционирование на протяжении прошедшего столетия: особенности формирования словарного состава и становления литературных норм белорусского языка в ХХ веке, характер и динамика языковой ситуации в стране и место в ней именно белорусского языка, противоречивые тенденции и процессы, которые определили развитие и функционирование белорусского языка в последнее десятилетие прошедшего столетия и будут определять его развитие и место в коммуникативном и культурном пространстве в ближайшей перспективе.

Белорусский литературный язык является молодым по времени возникновения (относится к так называемым литературным языкам позднего образования). По типу взаимодействия славянских литературных языков он не относится ни к церковнославянской (основанной на принципе преемственности) литературно-языковой традиции, ни к традиции влияния одного языка на другой, описанных М.С. Трубецким [8, с. 4]. Согласно классификации славянских языков В.В. Виноградова, «есть славянские языки, развитие которых в качестве литературных было прервано, и поэтому возникновение соответствующих национальных литературных языков, более позднее, чем у других славянских народов, привело также к разрыву со старописьменной традицией» [3, с. 12]. К таким славянским языкам относится и белорусский. Разрыв с письменной традицией и принцип только частичной преемственности со старобелорусским литературным письменным языком означает, что «канцелярский язык Великого княжества Литовского не сыграл значительной роли в формировании современного белорусского языка. Таким образом, белорусский язык представляет собой скорее пример создания языка, чем его возрождения» [8, с. 20].

Литературные языки, которые сформировались относительно недавно, как правило, характеризуются большой вариантностью. Феномен лексической вариантности в современном белорусском языке имеет под собой несколько оснований:

1. Ускоренность развития. Белорусский литературный язык прошёл путь от первых шагов по нормализации до высокоразвитой литературной формы фактически за одно столетие, поэтому ещё не достигнута полная нормализация литературного языка.

2. Белорусский литературный язык начала ХХ века возник на народно-разговорной основе, на языковом материале разных диалектов. В начале формирования белорусского литературного языка инновационные явления фонетического уровня были привязаны к более узкой диалектной базе, кодифицированы в написании. Что же касается лексического уровня, то здесь кодификация имеет менее определённый характер, допуская значительную вариантность в рамках литературного языка. Причиной возникновения такой вариантности является тот факт, что «всё более возникали потребности, которые намного превышали диалектные ресурсы. Да и при всём богатстве народной лексики в ней невозможно было найти все необходимые слова и термины. Особенно недоставало лексики, которая обозначала абстрактные понятия» [7, с. 9]. Поэтому в своём развитии белорусский язык ориентировался не только на собственные ресурсы, но и обогащался за счёт заимствований из других языков.

Срединное местоположение в языковом пространстве Славии, отсутствие значимых препятствий для иноязычных влияний и структурная близость польского, русского и белорусского языков создают очень благоприятные условия для заимствования. Польскому и русскому языкам принадлежит исключительная роль в обогащении белорусского национального языка. С позиций сегодняшнего дня процесс заимствования лексики рассматривается с двух позиций. Положительным результатом является то, что становление белорусского языка и языкознания в целом начиналось не «с чистого листа, а базировалось на определённых подходах и научных положениях, которые уже выдержали апробацию и признание» [6, с. 4], а также то, что белорусский язык вобрал в себя многие достижения русского языка в области лексики. С другой стороны, примерно с 1937 г., заимствования из русского языка становятся единственным источником пополнения белорусского словарного состава. Белорусско-русский билингвизм является одним из пяти основных источников лексической вариантности в современном белорусском языке.

Л.М. Шакун следующим образом охарактеризовал белорусско-русское двуязычие: «Благодаря большой структурной схожести этих языков при преобладающем положении русского языка заимствование русизмов не всегда было оправдано необходимостью, оно приобретало неограниченные размеры, вело к размыванию в белорусском языке отличия «своего» и «чужого» [9, с. 24]. На фоне лексических систем систем этих языков выделяются довольно большие общие для них пласты лексики, которые раскрывают общие истоки их формирования. Однако, как отмечает М.Г. Булахов, «несмотря на генетическую близость славянских языков каждый из них обладает своей национальной системой, не совпадающей с системой другого используемого для общения родственного языка» [2, с. 119]. В.П. Лемтюгова справедливо подчёркивает, что в период становления языка сосуществование лексических средств «могло сойти за норму, сегодня это – отступление от неё» [5, с. 34].

Почти двухсотлетнее функционирование русского языка в качестве государственного на белорусских землях привело на предыдущих этапах развития к сближению двух языков в устном и письменном использовании. И эти же социолингвистические условия функционирования белорусского языка в конце ХХ – начале ХХI века обусловили актуальность пуристических тенденций к сохранению и увеличению национальной специфики белорусского языка, его словарного состава. Пуристические тенденции особенно распространяются на лексику, заимствованную из русского языка: пересматривается корпус заимствованных слов, основной упор делается на собственные языковые ресурсы. Общество стремится избавиться от неоправданных заимствований, найти им замену. В противовес иноязычным словам активно начинают функционировать в разговорной речи, языке СМИ и языке художественной литературы лексические единицы, получившие импульс к развитию в результате протекания в современном белорусском языке следующих динамических лексических процессов:

1. Несмотря на то, что академический пятитомный «Толковый словарь белорусского языка» (1977 – 1984) является фундаментальным трудом по описанию лексики современного белорусского языка, в настоящее время возникла необходимость в пересмотре реестра словаря, и это вызвано объективными причинами: во-первых, со времени его составления прошло тридцать лет и язык значительно пополнил свой состав новыми единицами, во-вторых, современный период развития языка характеризуется активным возрождением устаревших слов. Такая тенденция получила название деархаизации лексики, и привела на современном этапе к сосуществованию вариантных лексических пар, которые состаят из нормативных общеизвестных слов и их устаревших эквивалентов. Деархаизация лексики представляет собой «оживление» слов, что находятся на периферии языка, в частности, «ресурсов архаической лексики, которая постепенно входит в стадию «ренессансного» существования» [10, с. 163]. Процесс возвращения некоторых лексических единиц в национальные языки народов бывших советских республик характерен для конца ХХ века, когда многие национальные языки приобрели статус государственных. Известный австрийский белорусист Герман Бидер придерживается мысли, что «из польского и русского языков были заимствованы не только слова для нужд номинации и экспрессивного выражения, но и многочисленные лексические дублеты» [1, с. 4].

Часть деархаизованных слов была заимствована в белорусский язык из польского, немецкого, французского, латинского языков, некоторые пришли из белорусских говоров. Функциональный статус устаревших вариантов изменялся на протяжении истории: они активно функционировали в языке в начале ХХ века (до 1930- х гг.) во время проведения политики белорусизации и были зафиксированы в лексикографических источниках того периода, после 1930-х не фиксировались в нормативных словарях, повторно вернулись к активному использованию в 1990-е гг. на волне возрождения. Немаловажную роль в возрождении архаических слов и знакомстве с ними носителей языка сыграли некоторые СМИ, а также близость к подобным явлениям в украинском языке

К числу таких лексических единиц относятся следующие вариантные пары: асадка – ручка, атрамант – чарніла, вакацыі – канікулы, адсотак – працэнт, мапа – карта, амбасадар – пасол і амбасада – пасольства, электарат – выбаршчыкі, гарбата – чай, кава – кофе, цытрына – лімон. Возвращённые к использованию устаревшие лексемы наиболее часто встречаются в материалах современной прессы: Дзеля гэтага я скраў у старэйшага сябра «аўтаручку», бо малечай ня мог сабе нават уявіць, што кнігі можна пісаць і школьнай асадкай, раз-пораз макаючы пёрка ў атрамант (В. Акудовіч. Анкета “Дзеяслова”. dziejaslou.by); Гэта было яшчэ летам і ўсе гомельскія апазыцыянеры былі на вакацыях (Наша Ніва. 22.01.2007); Дзевяноста восем адсоткаў сённяшняга Саюза пісьменнікаў займаюць тую ж самую пазіцыю, як «Тутэйшыя» дзесяць гадоў таму (Літаратура і мастацтва. № 17. 1998); Зірнуўшы на карту Беларусі, можна пераканацца ў тым, што кожны наш рэгіён мае свой буйны фестываль (Культура. №. 42009); Ад Плошчы Каталоніі злева ўверх пойдзе Рамбла дэ Каталонія, з якой, арыентуючыся па мапе, вы праз пару кварталаў павернеце направа, на Прэч дэ Грацыя, каб пабачыць некаторыя дамы Гаўдзі (Звязда. 21.09.2010); На вернісажы амбасадар Францыі ў Беларусі спадар Жаліф гаварыў, што Марк Шагал належыць усяму чалавецтву (Літаратура і мастацтва. 11.07.1997); Канферэнцыя прайшла на добрым навуковым узроўні. Прысутнічалі прадстаўнікі беларускай амбасады ў Польшчы ды консульства ў Беластоку, аднак слова не бралі (Літаратура і мастацтва. 7.08.1998); І там прызвычаіцца, змарнець… Зрабіцца часткай натоўпу, грамадзтва, электарату – такім, як усе (В. Быкаў. Доўгая дарога дадому); Я хутка прыстараюся чаю, ці гарбаты. Як лепей назваць па-беларуску: чай ці гарбата? – Як ні назавеш, – усё будзе добра, абы смачна, – адказаў жартам Лабановіч (Якуб Колас. На ростанях); Рыгор наліў у тры келіхі. Узяў цытрыну і парэзаў на лусткі. Малання дастала зярняткі з цытрыны і загарнула ў паперу (А. Брытун. Пах мускусу / Полымя. № 1. 2010).

Некоторые варианты зафиксированы в словарях и грамматиках со стилистическими пометками разговорности и устарелости, а другие существуют только как явления живого языка, используются в устной речи, в СМИ, в художественной и изредка научной литературе, не получив кодификации. Должно пройти ещё некоторое время, чтобы языковая практика носителей языка показала, который из вариантов выйдет за рамки нормы.

2. Процесс неологизации лексики, который является одним из наиболее динамических в современном белорусском языке. В.П. Красней называет две причины возникновения новых слов: «в одних случаях их возникновение обуславливается необходимостью назвать новый предмет, явление или понятие,что появились в реальности; в других – особенностями развития самой лексики как системы, когда на смену одним названиям приходят другие или когда язык обогащается новыми словами-синонимами» [4, с. 40]. Во втором случае в языке некоторое время существуют параллельно два или несколько слов-дублетов, которые образуют вариантную пару. Значимую роль в увеличении частоты употребления новых слов в белорусском языке последних десятилетий отыгрывают СМИ: республиканские и региональные печатные издания (среди них значительным числом неологизмов выделяются «ЛіМ», «Наша Ніва», «Звязда», «Дзеяслоў», «Arche»), а также интернет-ресурсы. Среди неологизмов современного белорусского языка, которые выступают в качестве лексических вариантов к традиционным словам, выделяются семантические (новые значения известных слов, служат для называния уже известных понятий, которые имеют в языке свои постоянные наименования) и лексические (новые слова в языке для обозначения предметов, явлений и понятий). Термин неологизм используется для обозначения лексических единиц, которые возникли в белорусском языке на протяжении 1990-х-2010-х гг.

К семантическим неологизмам белорусского языка этого периода принадлежат слова наклад, улётка и складанка (известные в белорусском языке, но в последние десятилетия развили новые значения), которые образуют со словами тыраж, лістоўка, зборнік варыянтныя пары: Паводле папярэдніх дадзеных, у 2010 годзе колькасныя паказчыкі выпуску літаратуры (колькасць назваў і агульны тыраж) будуць ніжэй, чым паказчыкі папярэдняга года (ЛіМ. 6.01.2011); Перад навагоднімі святамі быў аддрукаваны дадатковы наклад «Каралёў раёну», які можа быць выдатным падарункам для сяброў, якія за сталом любяць спяваць нашы застольныя песні (Звязда. 9.01.2002); Самай распаўсюджанай формай падпольнага друку становяцца… насценгазеты і баявыя лісткі партызанскіх падраздзяленняў; Эфектыўнасць падпольных газет і ўлётак была велізарнай (Гоман Барысаўшчыны. 2010. № 4); Выйшаў дыск «Музыка Беларусі ХІХ стагоддзя». У складанку ўвайшлі творы Міхала Клеафаса Агінскага, Напалеона Орды, Антонія Радзівіла ды іншых (Наша Ніва. 11.06.2008); Адам Бабарэка – літаратурны крытык, які за адно дзесяцігоддзе, 1920-я гады, здолеў раскрыцца і знікнуць са старонак газет і часопісаў. Нягледзячы на багатую спадчыну, пры жыцці ў яго выйшла толькі адна кніга – зборнік апавяданняў (Наша Ніва. 23.03.2011).

К лексическим неологизмам относятся слова асобнік (паасобнік), слухаўка, которые выступают вариантами к словам экзэмпляр и трубка (тэлефонная): Васілеўскі… прывёз з Вільні, па яго словах, каля дзясятка паасобнікаў кнігі Ластоўскага, – адзін з іх дастаўся мне (Дзеяслоў. № 3. 2007); Часам званіў тэлефон, і дачка Саша брала слухаўку (Полымя. № 7. 1998).

3. Процесс взаимодействия литературного и диалектного языков, в результате которого незначительное число диалектных лексических единиц начинает довольно активно функционировать в литературном языке наравне с кодифицированными единицами. В белорусском языке этот процесс вызван стремлением ограничить и в некоторой степени ослабить очевидную близость части общего с русским языком словарного фонда. Взаимодействие белорусского литературного и диалектного языков стало источником формирования следующих вариантных пар: чамадан – валіска, чайнік – імбрычак, дача – лецішча.

4. Лексическая вариантность, обусловленная белорусско-русским двуязычием. Вариантность, вызванная белорусско-русским билингвизмом, проявляется двусторонне: с одной стороны, вариантная пара состоит из белорусской и русской лексем, которые зафиксированы в лексикографических источниках ХХ века и служат для обозначения одной реалии, явления, предмета. Примером проявления данного типа лексической вариантности выступают пары цягнік – поезд, сцяг – флаг, ліст – пісьмо, кропля – капля, кавалак – кусок, гатунак – сорт, паштоўка – адкрытка, бурштын – янтар, млынар – мельнік и другие: У апавяданні «Поезд ішоў з Сімферопаля» ехала ў тым цягніку жанчына з хлопчыкам (Наша вера. № 2. 2003); На старых чорна-белых фотаздымках сцягі не маюць колераў. Так, цёмная гарызантальная паласа на светлым фоне… (Arche. № 4. 2007). С другой стороны, вариантную пару составляют лексические единицы, общие для белорусского и русского языков, которые выступают в качестве нормы, и новые по времени возникновения слова, которые таким образом противопоставляются русизмам в белорусском языке: лякарня – бальніца, зэльня – аптэка, вітальня – прыхожая, сталоўня – сталовая: Дарога вядзе да школы, а шлях – да асьветы, дарога – да лякарні, а шлях – да ацалення, дарога – да царквы, а шлях – да Бога (Arche. № 7. 2000); У сталоўні пахла вогнішчам (Дзеяслоў. № 10. 2010); Ужо ў вітальні ён зноў павымаў усе гэтыя рэчы з кішэняў… (Дзеяслоў. № 3. 2007).

Изменения в словарном составе белорусского языка непосредственно связаны с изменениями в жизни общества. Значимые исторические и социальные преобразования последних десятилетий повлияли на лексические процессы в белорусском языке. Обновление лексики – постояный процесс, но на современном этапе развития языка изменился приоритет среди источников пополнения лексикона, а также пути и способы: не через непосредственные контакты этносов на бытовом уровне, а через средства массовой информации. На первый взгляд кажется, что вариантность – явление нежелательное в языке: она вызывает определённое перенасыщение элементов лексической системы, противоречит необходимому (с точки зрения контактирования, общения) унифицированию языковой системы, размывает её границы и угрожает целостности, дестабилизирует языковую норму. На самом же деле лексические варианты – это порождение объективных законов развития языковой системы, проявление динамичности этой системы, своеобразная форма её эволюции. Вариантность и синонимия – те сферы, где накапливается важнейший лексический потенциал, где протекают разные (в том числе противоречивые) процессы, связанные с формированием современного белорусского языка. Уже в самом феномене варьирования заложены возможности изменения и развития. Именно варианты образуют могучий резерв, который обеспечивает языку функциональное разнообразие, благоприятные условия для реализации всех его материальных ресурсов и образного потенциала.

Литература:

1. Беларуская мова ў другой палове ХХ стагоддзя. Матэрыялы Міжнароднай навуковай канферэнцыі (Мінск, 22 – 24 кастрычніка 1997 г.). – Мінск, 1998. – 285 с.

2. Булахов, М.Г. Интерференция белорусского языка в условиях белорусско-русского билингвизма / М.Г. Булахов // Избранные работы по языкознанию: русистика, белорусистика, славистика. – Минск: Право и экономика, 2009. – С. 119 – 125.

3. Виноградов, В.В. Различия между закономерностями развития славянских языков в донациональную и национальную эпохи. V Международный съезд славистов. – М.: Изд-во Академии наук СССР, 1963. – 34 с.

4. Красней, В.П. Актыўная і пасіўная лексіка: матэрыял да курса на выбар “Лексіка і фразеалогія беларускай мовы” / В.П. Красней // Беларуская мова і літаратура. – 2007. – № 10. – С. 38 – 41.

5. Лемцюгова, В. Слова пра слоўнік / В. Лемцюгова // Роднае слова. – 2010. – № 12. – С. 31– 34.

6. Лукашанец, А.А. Сучасная беларусістыка і акадэмічнае мовазнаўства / А.А. Лукашанец // Беларуская мова ў культурнай і моўнай прасторы Славіі: Матэрыялы Міжнароднай навуковай канферэнцыі (Мінск, 24 – 25 лістапада 2009 г.) / Інстытут мовы і літаратуры імя Якуба Коласа і Янкі Купалы НАН Беларусі. – Мінск: Права і эканоміка, 2009. – С. 3 – 10.

7. Мова “Нашай Нівы”, (1906 – 1915) Варыянтнасць. Сінанімія / В.П. Лемцюгова [і інш.]. – Мінск: Бел. навука, 2005. – 303 с.

8. Цыхун, Г. Міжславянскае моўнае ўзаемадзеянне (сацыякультурны аспект). – Нацыянальная акадэмія навук Беларусі. Беларускі камітэт славістаў. – Мінск, 2003. – 24 с.

9. Шакун, Л.М. “Усходнія” і “заходнія” крыніцы папаўнення лексічных сродкаў беларускай мовы / Л. М. Шакун // Веснік БДУ. – 1995. – № 3. – С. 22 – 26.

10. Шкраба, І.Р. Варыянтнасць у сучаснай беларускай мове /І.Р. Шкраба. – Мінск: ТАА “Асар”, 2004. – 240 с.