Теоретические и исторические основы двуязычия в детских изданиях

Ю.Д. Дешериев в одной из своих работ определяет двуязычие или билингвизм как "свободное владение или просто владение двумя языками" [5. С. 22].

Сходное определение двуязычия принадлежит В.А. Аврорину: "Двуязычием следует признать одинаково свободное владение двумя языками. Иначе говоря, двуязычие начинается тогда, когда степень знания второго языка приближается вплотную к степени знания первого". При этом и В.А. Аврорин и Ю.Д. Дешериев отмечают, что ранее такие же взгляды были высказаны Т.А. Бертагаевым, К.М. Мусаевым и С.Н. Оненко [4. С. 10-11]. Здесь уже необходим комментарий, и он оказывается довольно неожиданным. Как видим, среди сторонников подобного определения двуязычия преобладают те лингвисты, для которых русский язык не является родным: Ю.Д. Дешериев - чеченец, Т.А. Бертагаев - бурят, К.М. Мусаев - казах, С.Н. Оненко - нанаец. Иными словами, двуязычие в том понимании, какое бытовало в отечественной социолингвистике, оказывается исключительной привилегией тех, для кого русский язык не является родным. Те же говорящие по-русски, для которых русский язык есть родной язык, но они владеют каким-то другим языком - безразлично, английским, немецким, казахским, бурятским или нанайским - в этом случае из числа билингвов, или двуязычных индивидуумов, попросту элиминированы на вечные времена, что называется, по определению. Ю.Д. Дешериев однажды высказался: "Как следует из самого термина "двуязычие", имеется в виду свободное владение двумя языками - родным и русским". Исходя из этой фразы, можно подумать, что двуязычие есть исключительно российский феномен, и другого двуязычия, очевидно, не бывает. По счастью, нам приходится говорить не о двуязычии, а об особом понимании двуязычия, причем по преимуществу в сильно политизированном и социализированном виде. Как заметил К.Х. Ханазаров, отношение государства к языкам - это политика, отношение к тому, кого считать двуязычным - тоже политика [8. С. 124]. Политический характер трактовки двуязычия в цитированных выше формулировках более чем очевиден.

Иное определение двуязычия мы находим в известной книге У. Вайнрайха "Языковые контакты": "Практику попеременного пользования двумя языками мы будем называть двуязычием, а лиц, ее осуществляющих, - двуязычными". Здесь не указывается степень владения языками: просто подразумевается, что практика пользования языками по очереди уже предполагает самую возможность их использования для коммуникации. Сходное определение, которое, правда, выглядит компромиссом между отечественной традицией и зарубежным опытом, дает В.Ю. Розенцвейг: "Под двуязычием обычно понимается владение двумя языками и регулярное переключение с одного на другой в зависимости от ситуации общения".

Социокультурные условия языкового контакта и двуязычия - это та тема, которая в отечественной науке практически не разрабатывалась, хотя основные направления исследований в этой области отчетливо обозначены в трудах, доступных в русском переводе, и читатель мог бы быть знаком с соответствующими идеями. У. Вайнрайх пишет в одной из своих работ: "окружающая среда может закреплять даже за каждым языком определенные темы и типы собеседников единым для всей группы образом. В одних обществах двуязычие находится под подозрением, в других окружено уважением. В одних обществах переключение с языка на язык допускается, в других - осуждается. Интерференция может разрешаться в одном языке и презираться в другом" [2. С. 55].

Рассматривая психологическую и социокультурную обстановку языкового контакта, У. Вайнрайх отмечает в числе формирующих ее факторов такие проявления традиционного сознания или поведения, как отношение двуязычного индивида к языкам (в том числе идиосинкретическое или стереотипное), размер двуязычной группы и ее социокультурная гомогенность или дифференциация, социальные и политические отношения между этими подгруппами, доминирование двуязычных лиц, престиж, отношение к культуре каждого из сообществ, отношение к двуязычию как таковому. Наконец, он отмечает, что и само двуязычие может вызывать эмоциональные и идеологические оценки, причем эти оценки могут быть полярными: Переключения с языка на язык и языковое смешение общество может так же порицать, как и любую иную нежелательную черту" [3. С. 145]. Мы намеренно приводим столь объемные цитаты из первоисточника, поскольку затронутые в них вопросы в отечественной социолингвистике в принципе не обсуждались. Эти соображения прежде всего вызывают два резонных вопроса: 1) каковы основные социальные признаки двуязычия в России? 2) каково отношение к двуязычию (или ко второму языку) среди разных групп говорящих на единственном универсальном языке межэтнического общения - иначе говоря, на русском языке? Что касается ответа на первый вопрос, то он весьма красноречиво дан в самых определениях двуязычия, которое по политической конъюнктуре считается свойством нерусских. Более того, в названных трудах обусловливается "необходимость всемерного развития основного типа двуязычия в СССР - национально-русского двуязычия". Правда, никакие формулировки ученых трудов не отменяли факта существования русско-национального двуязычия, то есть двуязычия русских, владеющих языками народов России и СССР (а также иностранными языками), и если некоторые языковеды-специалисты по языкам народов России, претендующие на ведущие роли в науке, отказывали в билингвизме самим себе, то это могло характеризовать лишь собственный профессиональный уровень пишущих как специалистов в отношении изучаемых языков, а отнюдь не языковую компетенцию всех иных лиц, не принадлежащих к тому этносу, языком которого они могут пользоваться в общении или профессиональной деятельности. Соответственно, отношение к национально-русскому и русско-национальному двуязычию наряду с конъюнктурными политическими установками можно также рассматривать как один из компонентов ментальности соответствующих языковых коллективов-представителей этнических меньшинств и представителей русского этноса или русскоговорящего сообщества с подразделением обеих групп на монолингвов и билингвов.

Что касается отношения к национально-русскому двуязычию, то есть к способности казахов, татар, бурят, эвенков, нанайцев, чукчей говорить по-русски, то оно всегда было поощрительным как среди русских, так и среди всех этнических меньшинств - тут как бы нет и проблемы. Проблема заключается в том, что для значительного процента этнических меньшинств в настоящее время характерно уже не двуязычие, а русскоязычный монолингвизм, в обиходе именуемый невладением языком своего этноса. Отношение к данному явлению среди русских и шире - русскоговорящих (включая представителей других крупных этносов, пользующихся русским языком) является скорее отрицательным, нежели положительным [1. С. 51].

На этом фоне странным оказывается то, что внутри этнических меньшинств отношение к данному феномену является нейтрально-безразличным. Эта черта должна считаться национально-российской реалией, и она связана с тем, что знание родного языка не является условием распространения привилегий на индивидуума, принадлежащего к тому или иному меньшинству по паспорту, хотя бы эта принадлежность и основывалась на выборе национальности одного из родителей, а иногда - выборе национальности во втором поколении как национальности одного дедушки или бабушки. Распространение в среде меньшинств народов Севера тех норм, которые характерны для меньшинств Финляндии, США или Канады (где условием этого является знание языка меньшинства), которое было предложено автором в виде социолингвистического эксперимента, вызвало среди коренных жителей Чукотки, причем тех, кто сам владеет своим родным языком, резко отрицательную оценку: "А больше Вы ничего не хотите?"

Отношение к русско-национальному двуязычию, то есть к способности русских свободно говорить на каком-то еще языке, хотя последнее и представляет собой экзотику на российской ниве, в разных социумах весьма неоднозначно [4. С. 9]. Среди русских, даже живущих в полиэтничных регионах, оно обычно нейтральное с уклоном к отрицательному ("Зачем вам знать этот (аборигены говорят "наш") язык?"): даже в профессиональной среде лингвистов-специалистов по языкам народов России свободное практическое владение изучаемым языком не считается большим достоинством. Что касается отношения к этому явлению со стороны этнических меньшинств, то оно любопытным образом поляризовано и распределено по разным социальным группам.

В период кризисного состояния общества, нарастания этнических конфликтов, бурного развития национального самосознания объединяющим средством в межличностных и межнациональных отношениях становятся родной и другие языки.

Язык каждого народа отражает события, происходящие в его жизни, уровень культуры, мораль и нравственность говорящих, язык и моральные качества человека взаимосвязаны и взаимообусловлены [3. С. 22]. Поэтому среди всех современных педагогических технологий воспитания языки составляют важный воспитательный фактор детей и молодежи.

Язык является важнейшим средством человеческого общения: коммуникативная функция языка, т.е. функция передачи сообщения, обмена информацией, реализуется в речи, в тексте, во фразе. Другая языковая функция - кумулятивная, функция закрепления накопленного коллективного опыта непосредственно в формах языка, в строевых единицах речи - словах, фразеологизмах, языковых афоризмах.

Безусловно, обе функции языка необходимы для воспитания подрастающего поколения.

Важным слагаемым истории является язык нации, в котором отражена мудрость и самобытность народа, веками сложившийся и передаваемый из поколения в поколение тысячелетний опыт. Только через культуру слова личность воспитывается, формируется, развивается.

Билингвизм рассматривается не просто как полезный педагогический инструмент, он включает в себя сложные вопросы политической власти, индивидуальной культуры и социального положения. Так, в истории США есть много примеров многоязычия. Еще в 1864 г., когда остров Манхеттен принадлежал англичанам, там уже говорили на 18 европейских языках. К тому же в это время в Северной Америке было представлено более 500 индейских языков [7. С. 9-10].

До сих пор при изучении билингвизма исследовали либо параллельное усвоение двух языков в семье, либо усвоение второго языка как предмета в школе или в детской языковой группе, либо рассматривались проблемы детей-билингвов, проживающих в районах, городах с установившимся двуязычием или многоязычием. Поэтому представляется интересным рассмотреть проблему влияния дву- и многоязычия в воспитании подрастающих поколений.

Сравнивая языки, школьники практическим путем могут прийти к выводу о том, что любая мысль в целом можно передать средствами любого из известных им языков. При достаточном владении двумя языками дети выбирают тот или иной из них в зависимости от ситуации и формулируют свои мысли, не прибегая к переводу [3. С. 25].

Однако перевод как вид деятельности может с большим успехом осуществляться детьми-билингвами, особенно если детям указывается соответствующая методическая помощь.

Когда речь идет о становлении детей-билингвов в естественных условиях, у многих возникает представление о легкости и быстроте усвоения детьми второго языка. Однако необходимо принять во внимание, что дети в этот период проделывают огромную умственную, интеллектуальную и эмоциональную работу. Кроме того, шестимесячный период (примерно такое время необходимо детям для усвоения разговорной речи на втором языке), кажущийся взрослым незначительным, часто составляет значительную часть жизни ребенка.

Исследователи, изучавшие и изучающие детский билингвизм, неоднократно ставили вопрос о правомерности введения двуязычия в жизнь ребенка. Имеется целый ряд работ как прошлых лет, так и современных, в которых на основании проведенных исследований делается вывод о негативном влиянии билингвизма на интеллектуальное и эмоциональное развитие детей, об измене одного языка другому при двух языковых сообществах [29, 8].

Данные положения считаем необоснованными. Современные исследования в области взаимодействия языков и становления речи, а также связанная с этими исследованиями практика, становятся одним из гармонирующих факторов и будут способствовать взаимопониманию людей. Однако в Чувашской Республике ныне в развитии культуры и эволюции общества между русским и чувашским языками произошло своеобразное "разделение труда". На русском языке проходят конфе-ренции, сессии, собрания, ведется документация и деловая переписка. Сфера употребления чувашского языка ограничена, несмотря на то, что он практикуется в частном разговоре и переписке, в средствах массовой информации, художественной литературе, отчасти в преподавании [4. С. 7-8].

Россия - многонациональное государство; нации и народы ее равноправны. Все они на основе проводимой в последние годы политики государства (законы о языках РФ, республик и областей), развивают свои национальные культуры и языки. Наряду с русским языком в нашей стране звучат около двухсот других языков. Русский язык выступает среди них как язык межнационального общения народов, населяющих Россию. Так было и в бывшем Советском Союзе. Однако в связи с рас- падом Советского Союза и образованием из бывших союзных республик отдельных государств в некоторых из них стал ущемляться русский язык и преследоваться русскоязычное население (особенно в Прибалтийских странах).

Однако жизнь берет свое: в июне 2000 г. при встрече Президентов Казахстана и России руководитель Казахстана сказал, что в его стране русский язык нужен как воздух. Без него нельзя вести переговоры с другими государствами, потому что русский язык является одним из шести международных языков, надо создать фонд русского языка, как есть в мире фонд английского языка.

Русский язык обогащает языки других народов России словами и выражениями, связанными с жизнью, с развитием техники и культуры (например: газета, роман, доктор и т.д.).

Русский язык приобретает все большее международное значение. Он стал языком международных съездов и конференций, на нем написаны важнейшие международные договоры и соглашения. Заметно его влияние на другие языки. Так, в 60-х гг. XX века русское слово "спутник" стал самым распространенным, оно даже не переводится на другие языки, а везде произносится по-русски. Благодаря выдающимся научно-техническим достижениям нашей страны по освоению космоса и воздушного пространства и другие русские слова, такие как "лунник", "Миг" и др., хорошо известны многим жителям планеты. В то же время и из тюркских языков слова "кафтан", "книга", "деньги", "таракан" и др. вошли во многие языки мира. Слова Д. Лихачева о том, что многочисленные народы Поволжья дали очень много другим языкам, совершенно справедливы.

В середине XIX века необходимость дву- и многоязычия была продиктована процессами, которые происходили в это время в капиталистической Европе: это бурное развитие капитализма, в результате чего происходит умножение экономических связей между странами и активная миграция населения в жизни. Остро встала проблема языкового общения и взаимовлияния народов и соответственно проблема связи языка с различными компонентами психологии народов.

До середины XVII века литературным языком на Руси был церковно-славянский. Однако с "Жития протопопа Аввакума" начинался процесс формирования светской литературы и ее языка, которым придали ускоренный характер реформы Петра I. XVII век принес России смесь русских слов со словами, заимствованными из французского и немецкого. М.В. Ломоносов в своей языковой реформе предлагает преодолеть все это через "высокий", "средний" и "низкий" стили. Однако разрешить эту проблему нельзя было по жесткой регламентации. Поэтому в 1812 году Вяземский справедливо констатировал, что "мы не знали своего языка, пишем наобум и не можем опереться ни на какие способы. Наш язык не приведен в систему...»

Пушкин считал, что пришедший к нам из Византии церковно-сла-вянский язык, обработанный св. Кириллом и Мефодием, являлся духо-носным языком православного богослужения. В течение многих веков он звучал в православных храмах перед прихожанами "во дни торжеств и бед народных", а потому и вошел в национальный язык в качестве его высокой духовной первоосновы. "Греческое вероисповедание, отдельное от всех прочих, дает нам особенный национальный характер", - полагал Пушкин.

Подобно народному сказителю, творящему по законам коллективного искусства, он не стыдился присваивать себе близкое его душевному настрою "чужое". Своеобразие творчества Пушкина заключалось не столько в открытии нового, сколько в упорядочивании старого на зрелой и органической национальной основе.

Литература:

1. Гольдин В. Е., Сиротинина О. Б. Внутринациональные речевые культуры и их взаимодействие // Вопросы стилистики: Проблемы культуры речи. - Саратов, 1993.

2. Гридина Т.А. Языковая игра: стереотипы и творчество / Т.А.Гридина.- Екатеринбург, 1996.

3. Вятютнев, М. Н. Традиции и иновации в современной методике преподавания русского языка // Научные традиции и новые направления в преподавании русского языка и литературы». Доклады советской делегации на VI Конгрессе МАПРЯЛ. -М., 1986.

4. Дэвидсон, Д. Функционирование русского языка: методический аспект // РЯЗР. - 1990. - № 6.

5. Аюпова Л.Я. Вопросы социолингвистики: типы двуязычия в Башкортостане.- Свердловск, 1989.

6. Борубарова Л.Б.Обучение детей-билингвов русскому языку. // Нач. школа.- 2005. - №4.

7. Туманова Ю.А. Проблемы иноязычных учащихся при изучении русского языка. // Русская словесность.- 2006.- №8.

8. Щерба Л. В. К вопросу о двуязычии // Щерба Л. В. Языковая система и речевая деятельность. — Москва: ИЛИЯ, 1955

9. Черничкина Е.К. Педагогический дискурс в парадигме межкультурной коммуникации /Е.К.Черничкина // Языкознание и литературоведение в синхронии и диахронии. Межвузовский сборник научных статей. Выпуск 1.Тамбов: ТОГУП, 2006.