Вещественно-собирательные существительные в когнитивно-прагматическом аспекте

Вопрос о формировании категориальной семантики собирательных и вещественных существительных является, на наш взгляд, очень проблематичным, хотя ..в настоящее время в науке о языке высказано и немало суждений о нём. В настоящее время наиболее развёрнутая характеристика лексико-грамматического разряда как класса слов представлена в работе А.В. Бондарко. Автор её называет в качестве критериев выделения лексико-грамматических разрядов семантический (как основной), морфемный (проявляющийся факультативно) и грамматический (состоящий во взаимодействии с морфологическими категориями) [1, 67].

В лингвистической литературе на протяжении ХХ века разряды конкретных, абстрактных, вещественных и собирательных существительных характеризуются в двух основных аспектах. В большинстве научных источников лексико-грамматические разряды субстантивных имён рассматриваются в связи с грамматической категорией числа (работы А.А. Шахматова, Л.В. Щербы, В.В. Виноградова, А.Н. Гвоздева, А.А. Реформатского).

В ряде научных работ указанные разряды существительных описываются вне прямой связи с категорией числа (труды А.М. Пешковского, Л.О. Чернейко, В.Ф. Васильевой, Н.К. Демьяненко и др.) [2, 107]. В таких работах акцент делается не на грамматических, а на смысловых приметах разрядов существительных, на связи значения слова с реальной действительностью, с типом обозначаемого объекта. При этом авторы, как правило, опираются на логико-философские категории абстрактности и конкретности.. Наибольшую значимость для семантико-синтаксических исследований имеет противопоставление одушевленных и неодушевленных предметов и выражающих их имен существительных. Кроме данной оппозиции в работах исследователей используются и другие дифференцирующие признаки.

Так, Н. Хомский в качестве доминирующего выбрал признак "нарицательность". В системе семантических признаков, предложенной В.В. Богдановым, относительно семы "одушевленность / неодушевленность" располагаются семы "человечность", "нарицательность", "счисляемость", "единичность", "женскость". От системы Хомского данный список отличается отсутствием семы "абстрактность / конкретность", но зато в нем присутствуют, как и в системе У. Чейфа семы "женскость" и "единичность". [3, 98]

У. Чейф считает наиболее значительным различие между исчисляемыми и собирательно-вещественными существительными. Исчисляемые существительные могут факультативно определяться как потенционные, если они обозначают предметы, которые обладают или считаются обладающими собственной внутренней энергией. [4, 131]

Дальнейшее углубление характеристики существительного, по признанию У. Чейфа, представляется "сложным и довольно темным делом". Автор предлагает факультативно определять потенционное существительное как одушевленное или неодушевленное, а затем первое из них – как лицо мужского или женского рода. При этом понятие "лицо" относится только к человеческим существам в отличие от других живых существ.

Доказательством ведущей роли семантического критерия является и факт изменения исходного лексико-грамматического значения слова под влиянием контекста. Ср., напр.: Мы не встречались в Латинской Америке с особенно убойными москитами и гнусами (Комсомольская правда, 20.10.2001) – собирательное существительное гнус употреблено в конкретном значении ‘представители гнуса: комары, мошки’.

Анализируя сложность смысловых отношений между разрядами, необходимо учитывать, что семантика слова тесно связана с тем, какую роль играет то или иное слово в процессе познания действительности человеком, и обратиться к рассмотрению когнитивных оснований выделения лексико-грамматических разрядов имён существительных.

Можно утверждать, что четыре лексико-грамматических разряда имён существительных представляют в языке четыре уровня отражения действительности: философский, когнитивный, естественнонаучный и собственно языковой.

Когнитивный уровень предполагает рассмотрение лексико-грамматических разрядов имён существительных как средства категоризации объектов действительности. На когнитивном уровне уникальным, не похожим на другие существительные разрядом являются собирательные имена. Дело в том, что внутри остальных разрядов (имён конкретных, вещественных и абстрактных) возможно выделение всех трёх категорий таксономической иерархии. Что касается имён собирательных, то они представляют собой исключительно категории вышестоящего уровня.

Традиционно по значению и грамматическим признакам выделяют конкретные, абстрактные, вещественные и собирательные существительные (Русская грамматика -80) . [5, 472]. Такое деление признают не совсем точным, так как и вещественные, и собирательные вместе с конкретными противопоставлены абстрактным прежде всего по способности отображать материально представленные предметы, их совокупность, вещества – отвлеченным понятиям, свойствам, состояниям. Поэтому на первой ступени разбиения логично противопоставить конкретные и абстрактные существительные, на второй – в составе конкретных выделить собственно конкретные, вещественные и собирательные. Рассмотрим каждый из разрядов.

Вещественные существительные обозначают однородные по своему составу вещества, поддающиеся измерению, но не счёту. Их можно делить на части, каждая из которых обладает свойствами целого. Это названия пищевых и химических продуктов, полезных ископаемых, растений, тканей, отходов, лекарств и т. п. ( суп, нефть, золото, шёлк, цемент, пшено, масло, очистки, чай, сливки и т.д.). [5, 472]

В отличие от собирательных существительных вещественные существительные, как правило, не имеют суффиксов для выражения вещественного значения. Это значение выражается только лексически. Вещественные существительные в некоторых случаях могут иметь полную числовую парадигму; форма мн. ч. используются в тех случаях, когда они обозначают 1) виды, сорта, марки: эфирные масла, болгарские табаки, крымские вина, минеральные воды ; 2) большие пространства, массы чего-либо: воды Днепра, снега Кавказа, льды Арктики, пески пустыни и т. д.

Собирательные существительные обозначают совокупность лиц, живых существ или предметов в виде некоего целого, например: крестьянство, студенчество, старостат, детвора, листва.

А.А. Реформатский и другие лингвисты в качестве собирательных выделяют только те существительные, которые имеют тройственный соотносительный ряд однокоренных слов, состоящий из ед. ч. и мн. ч. собственно конкретных существительных и образованного от них собирательного существительного [6, 178].

Ряд лингвистов отмечает, что собирательные существительные через свои формальные (словообразовательные) признаки, «разграничивают» классы людей, животных, растений и вещей, что имеет исторические корни (В.И. Дегтярев, Д.И. Руденко и др.). [7] Собирательные существительные могут передавать только оценку ‘много': листва, вишенье. Оценку ‘важно' выражают собирательные существительные с суффиксами - ство- : студенчество, офицерство.

Некоторые лингвисты не выделяют собирательные существительные в качестве лек­сико-грамматического разряда в одном ряду с вещественными, абстрактными существи­тельными: «…собирательность в русском языке относится к грамматическим явлениям, не стоящим в одном ряду с лексико-морфологическими группировками слов» Поэтому собирательность рассматривается А.А. Колесни­ковым не как лексико-морфологический разряд, а как значение числа. [8, 107]

Обзор этих разрядов можно начать с переходных типов. Сюда относятся слова, которые имеют формы обоих чисел, но которые во множественном числе употребляются почти исключительно с числительными количественными: два, три, несколько и т. п. Это слова с суффиксом - ин (а), означающим отдельный, единичный предмет, обособленный от группы, массы или вещества. Например: пять картофелин; несколько горошин; двумя хворостинами; не досчитаться многих тесин; все жемчужины оказались на месте и т. п. Сюда же примыкают и уменьшительно-ласкательные образования с тем же суффиксом в форме - инк (а): несколько дробинок попали в голову; ср. употребление слов песчинка, пылинка, крупинка, соринка, чаинка и т. п. (но ср.: ни одной кровинки в лице; с изюминкой и т. п.; ср. употребление слов на - инк (а) с отвлеченным значением, например, у Лескова в "Воительнице": "Была у нее, как у русского человека, и маленькая лукавинка".

 Категория собирательности находит свое грамматическое выражение в отсутствии форм множественного числа. Поэтому формы единственного числа имен существительных, обозначающих лицо, животное или предмет, нередко — в синекдохическом употреблении — приобретают значение собирательности. "Единственное число существительного конкретного... является образом сплошного множества" (139). Например: "Всякого зверя и в степях и лесах было невероятное количество" (Аксаков, "Семейная хроника"); "Литератор — это народ все млекопитающийся" (Салтыков-Щедрин, "Губернские очерки"); "Не чумазый же... дал нам литературу, науку, искусство" (Чехов, "В усадьбе").

Вообще, конкретизация и индивидуализация многих отвлеченных понятий, сопровождающаяся возникновением в соответствующих словах новых значений и оттенков, нередко обогащает эти слова формами множественного числа. Например, в речи современных носителей языка: «Там такая толпень» (из разговора студентов вуза).

При отнесении какого-то объекта к определённой категории, к определённому классу наше сознание сравнивает данный объект с прототипами – типичными экземплярами, типичными представителями того или иного класса, «которые обнаруживают наибольшее число характеристик, свойственных этой категории». [9, 87]. Прототипы являются центральными элементами категории, её когнитивным ориентиром.

Когнитивный взгляд на конкретные, абстрактные, вещественные и собирательные существительные позволяет выявить предназначение в языке каждого из этих разрядов имён существительных.

По мере развития человеческого мышления из синкретичной семантики древних имён выделились идеи вещественности, собирательности, отвлечённости. [29, 76]. Историческое появление категории вещественности, по-видимому, объясняется прагматическим, во многом потребительским взглядом человека на мир. Ср. в связи с этим замечание А. А. Потебни: «Древний… человек смотрел на природу только своекорыстно... как детям, природа нравилась ему, насколько была полезна». [10, 78]

Прототипические собирательные существительные называют объекты, значимые только в своей совокупности и приобретающие в этой совокупности новое качество. Собирательные существительные – это прежде всего те слова, которые объединяют предметы в совокупность на основе найденного человеком и важного для него категориального признака качественно нового, более высокого уровня, и которые трудно представить в виде определённого «ментального образа»: мебель, посуда, обувь, публика, богема, человечество, студенчество, офицерство, ребятня, детвора, зверьё, дичь, хлам и др.

Категория собирательности находится на ином, более высоком уровне абстракции по сравнению с названиями конкретных предметов. Вот как это показывает Дж. Лакофф: «У нас нет абстрактных ментальных образов предметов мебели, которые бы не были образами объектов базового уровня, таких, как стул, стол, кровать и т. д. Попытайтесь представить предмет мебели, который бы выглядел не как стул, стол, кровать и т. д., но как нечто более абстрактное. Очевидно, что это невозможно».[11, с.107]

Сравним ряд примеров, подтверждающих это положение: В актовом зале набилось публики самой разной – родители, учителя, представители районо (Д. Рубина. «Всё тот же сон!»); Не хуже, чем у других, мебель – и стенка, и кресла, и диван-кровать… и люстры под потолком вместо голых лампочек (А. Курчаткин. Веснянка); В Китай массовым количеством вывозится самое разнообразное сырьё (лес, цветной металл, хлопок). Когнитивный подход позволяет определённым образом решить вызывающий постоянные споры вопрос о лексико-грамматической природе существительных типа толпа, стадо, полк. Эти существительные относят то к конкретным, то к собирательным. Однако их целесообразно считать конкретными ( это доказывается наличием и ярко выраженных грамматических признаков «конкретности» - возможности употребления с количественными определителями).. Их ментальный образ вполне можно себе представить, потому что они характеризуют совокупность лишь количественно, без перехода «количества в качество»: толпа, отряд, полк, группа – это определённое количество людей, а ментальный образ человека есть у каждого; табун, стадо, стая – это определённое количество животных или птиц (лошадей, коров, волков, уток), и эти образы также существуют в нашем сознании.

Собирательные существительные, в отличие от имён конкретных и вещественных, представляют в языке только категории вышестоящего уровня: посуда, мебель, обувь, человечество, живность, растительность, техника, тематика и др. Эта когнитивная специфика собирательных существительных позволяет объяснить и их функциональные особенности: соотнесённостью собирательных имён только с категориями вышестоящего, наиболее абстрактного уровня объясняется их общее сопротивление использованию во множественном числе. Собирательные существительные составляют, по словам Л. А. Брусенской, «самую стойкую сингулярную группу среди неконкретных существительных».[12, с.78]

Первым шагом в отнесении существительного к тому или иному лексико-грамматическому разряду является применение когнитивного критерия и установление принадлежности объекта, называемого существительным, к той или иной категории объектов действительности. Необходимо установить, вызывает ли анализируемое существительное при первоначальном, внеконтекстуальном его восприятии представление об отдельном предмете (конкретное), однородном веществе/сырье (вещественное), о целостной совокупности предметов (собирательное) или об умозрительном качестве, действии, состоянии, понятии (абстрактное). Результатом этого этапа будет первичная (внутренняя, мыслительная) категоризация объекта. Параллельно происходит и установление вторичной (внешней, языковой) категоризации; в нашем случае – исходной лексико-грамматической принадлежности существительного.

Категоризация, как известно, предполагает отнесение данного объекта к определённому классу объектов. Поэтому в случае затруднения в категоризации какого-либо отдельно взятого объекта/понятия необходимо поместить его в один ряд с близкими ему соотносительными объектами/понятиями. Сопоставление конкретной единицы с другими ей подобными (или кажущимися подобными) единицами позволяет уточнить её принадлежность к тому или иному классу.

Анализ языкового материала позволяет обнаружить центральные и периферийные направления лексико-грамматического взаимодействия имён существительных. Особенностью конкретизации собирательных существительных является тот факт, что поликатегоризация среди них существенно преобладает над перекатегоризацией. Преобладание поликатегоризации во многом объясняется тем, что собирательные существительные не всегда можно чётко отграничить от существительных других разрядов: абстрактных (студенчество, цыганщина, профессура), вещественных (тростник, изюм, жемчуг), конкретных (клавиатура, пьянь, шпана). В таких случаях определить лексико-грамматическую принадлежность слова помогает контекст.

Литература:

1. Бондарко А.В. Теория морфологических категорий. Л., 1976.- 320 с.

2. Чернейко Л.О. Базовые понятия лингвистики в их взаимосвязи. - М, 1985.- 210 с.

3. Хомский Н. Аспекты теории синтаксиса. М., 1972.- 128 с.

4. Чейф У. Значение и структура языка. М., 1975.- 140 с.

5. Русская грамматика–1980.- М, 1980.- 560 с.

6. Реформатский А.А. Число и грамматика // Вопросы грамматики. – М., 1960. – С. 393–394

7. Руденко Д.И. Имя в парадигмах «философии языка». – Харьков, 1990.

8. Колесников А.А.Семантическое обеспечение грамматических форм имен существительных русского языка. - М.: Наука, 1982.- 318 с.

9. Чепасова А.М., Казачук И.Г. Существительные в современном русском языке. - М., 2007. - 180

10. Потебня А.А. Мысль и язык. - М., 1999. -С. 67

11. Лакофф Дж. Женщины, огонь и опасные вещи: Что категории языка говорят нам о мышлении. М., 2004. - С. 78.

12. Брусенская Л.А. Семантический и функциональный аспекты интерпретации категории числа в русском языке: автореф. дис. … д-ра филол. наук. Краснодар, 1994.- С. 22.