К вопросу об авторском оформлении текстов художественных произведений

В современной русистике под авторской пунктуацией понимается система пунктуационных знаков, находящихся за рамками официального употребления, преследующих определённые художественно оправданные цели. Это, во-первых, такие знаки, которые связаны с индивидуальностью автора и избираются в зависимости от конкретных задач высказывания, поскольку задачи эти могут меняться при необходимости изменить содержание текста, и, во-вторых, они всецело связанны с авторской индивидуальностью.

Индивидуальная пунктуация правомерна только при таком условии, когда при всём богатстве и разнообразии оттенков смысла в пунктуации не утрачивается её социальная сущность, не разрушаются её основы.

Язык художественной прозы отличается выразительностью и эмоциональностью. Это достигается при помощи различных речевых средств и приемов их употребления, в том числе и при помощи пунктуации. Автор художественного произведения не всегда следует зафиксированным в своде правилам постановки знаков препинания. Писатели отдают предпочтение тем знакам, которые нельзя не заметить. В данной статье мы анализируем авторское употребление знаков препинания в произведениях В.В.Набокова. В качестве «авторских» знаков в своей прозе он использует тире, многоточие и точку в роли запятой.

Пристрастие В.В.Набокова к употреблению тире объясняется большими потенциальными возможностями этого знака; в его художественных текстах он используется настолько широко, что невозможно их представить себе без наличия этого знака, обладающего многообразными стилистическими функциями. Знак «тире» помогает писателю выделить очень тонкие смысловые оттенки, заострить внимание читателей на важных деталях, показать их особую значимость и выразительность. В частности, постановка тире на месте, не предусмотренном правилом, имеет свою причину: сознательное намерение автора выразить такой смысловой оттенок, которого могло бы в данном случае и не быть и которого читатель и не ожидает.

Такая постановка знака «тире» отражается на структуре художественного текста. Этот пунктуационный знак стал элементом набоковской стилистики. Если в набоковском тексте тире находится перед союзом «и», то оно символизирует уже не связь двух частей сообщения, а как бы отталкивание второй части от первой, союз «и», отделенный паузой и лишённый словесного ударения, акцентно примыкает к следующим за ним словам; вместо паузы «ожидания» возникает пауза «разрыва»:

И не только случалось, что Колдунов являлся ему в собственном виде, в обстановке отрочества, наскоро составленной сном из таких аксессуаров, как парта, чёрная доска, кроме этих бытовых снов случались и сны романтические, даже декадентские, т.е. лишенные явного присутствия Колдунова, но зашифрованные им, пропитанные его гнетущим духом или полные как бы слухов о нем, каким-то образом выражающих его сущность - и этот мучительный колдуновский фон, на котором развертывалось действие первого попавшегося сна, был куда хуже прямых сноявлений Колдунова, каким он запомнился, - грубым, мускулистым гимнастом («Весна в Фиальте»; «Лик»).

Рассмотрим еще отрывки:

Николай Степаныч постоял пред дверью, хотел было позвонить, - да вспомнил, что нынче воскресенье, подумал – и всё-таки позвонил («Звонок»);

Она разогнулась, зевая, почесала бедро и, как была, голая, в одних чулках, подошла к окну, - и отодвинула штору («Возвращение Чорба»).

С точки зрения существующей нормы автор ставит лишний знак «тире» между однородными сказуемыми и перед союзом. Проанализировав произведения Набокова, мы пришли к выводу, что знак «тире» используется или как знак заменяющий, двоеточие, или как лишний, неоправданный нормой. В данном случае «тире» лучше слов, более ёмко, чем слова, создает экспрессию, передачи настроения героя. Набоков использует «тире», которое становится центром сосредоточения экспрессии высказывания.

Ганин кивнул и молча взял половую щетку, лежавшую на дубовом бауле. В зеркале прихожей он увидел отраженную глубину комнаты Алферова, дверь которой была настежь открыта. В этой солнечной глубине – день был на диво погожий – косой конус озаренной пыли проходил через угол письменного стола, - и он с мучительной ясностью представил себе те фотографии, которые сперва ему показывал Алферов и которые он потом с таким волненьем рассматривал один, когда помешал ему Клара. На этих снимках Машенька была такой, какой он её помнил («Машенька»)

Данный фрагмент, в котором тире перед «и» замещает запятую, является более сильным знаком, и наполняет текст большей эмоциональностью; тире подразумевает паузу, которая в сочетании с лишённым ударения союзом «и», поэтому и прилегающим к последней части высказывания, сообщает особую лиричность звучания текста, то есть тире, стоящее перед союзом «и», отражает чисто стилистические интонации, передающие романтические воспоминания героя.

Вторым излюбленным пунктуационным знаком в прозе Набокова является многоточие. Если тире - это пропуски грамматичные, то есть пропуски членов предложения, то многоточие обозначает пропуск частей текста, которые по каким-либо причинам скрываются автором.

Многоточие очень ёмкий знак, поскольку он может передать еле уловимые оттенки значений более ярко и глубоко, чем слова; он незаменим для создания обширного подтекста, а также передачи эмоционального и интеллектуального напряжения. Многоточие, как правило, определяет в основном глубокий и значимый подтекст. В какой-то степени это касается и «тире», однако в прозе В. Набокова, в котором подтекст играет большую роль, многоточие ярче, выпуклее обнажает имплицитный смысл текста:

Я повернулся, увидев в вершке от себя высокие колеса вспотевшего локомотива, и долго пытался найти между макетами вокзалов обратный путь…Как странно горели лиловые сигнальные огни во мраке за веером мокрых рельсов, как сжималось мое бедное сердце… («Посещение музея»).

Многоточие может отражать эмоциональную сторону произведения. В романе «Приглашение на казнь» герой его Цинциннат ожидает свидания и безумно волнуется. Речь его прерывиста, это особенно ярко проявляется в диалоге, поскольку собеседники прерывают друг друга; эмоциональный накал весьма велик:

Продолжайте в том же духе, - сказал Родриг Иванович. – Если будете послушны, то может быть, может быть, мы вам позволим одним глазком на новичка».- «Как долго… это свидание…сколько мне дадут…- с трудом выговорил Цинциннат («Приглашение на казнь»).

Часто только широкий контекст может объяснить глубокое содержание, заключённое в многоточии, только этот знак препинания может передать долгие и глубокие чувства приговорённого к смерти; многоточие, поставленное после первого предложения, в зачине абзаца, придает значительность начальной ключевой фразе, содержание которой конкретизируется в последующем изложении, где, кстати, мы наблюдаем ещё четыре многоточия, что усиливает акцентуацию ситуации, заявленной вначале:

И настолько сильна и сладка была эта волна свободы, что всё казалось лучше, чем на самом деле: его тюремщики, каковыми, в сущности, были все, показались сговорчивей… в тесных видениях жизни разум выглядывал возможную стёжку… играла перед глазами какая-то мечта… словно тысяча радужных иголок вокруг ослепительного солнечного блика на никелированном шаре… («Приглашение на казнь»).

Особенно частым у Набокова является такое употребление многоточия, когда оно явно имитирует желание показать сам процесс размышления. Это внутреннее состояние человека, мыслящего взволнованно, сбивчиво, парадоксально, порой иронически, даже резко сатирически:

Недавно он разошелся с женой, которая совершенно неожиданно изменила ему, - и с кем , с кем… пошляком, с ничтожеством… О чем же говорить с братом? Рассказать беззаботно о приключениях на юге России? Шутливо пожаловаться на сегодняшнюю (нестерпимую, задыхающуюся) нищету? Притвориться человеком с широкими взглядами, стоящим выше эмигрантской злобы, понимающим… что понимающим? Что Серафим мог предпочесть моей бедности, моей чистоте – деятельное сотрудничество… с кем, с кем! Или напротив, - нападать, стыдить, спорить, а не то – едко острить…Термин «пятилетка» напоминает мне чем-то конский завод («Встреча»)

Сам Набоков особенно ценил это качество многоточия: «многоточие изображает, должно быть, следы на цыпочках ушедших слов».

Письменный текст – это отработанное автором в языковом и стилистическом отношении произведение, в котором синтаксические конструкции, синтаксические средства связи, грамматические формы, пунктуационные знаки выступают не только как знаки соединения отрезков высказывания, но и как знаки, способствующие членению текста.

В произведениях Набокова можно встретить точку, заменяющую запятую и способную приобретать дополнительную значимость, включаясь в систему акцентных и даже смысловых средств. Знак «точка», свидетельствующий об экспрессивном расчленении текста, передаёт воплощение синтаксической структуры предложения не в одной, а в нескольких интонационно-смысловых речевых единицах, то есть во фразах. С помощью парцелляции создаётся динамика действий.

Цинциннат вбежал на крыльцо, толкнул дверь и вошёл в свою освещённую камеру. Обернулся, но был уже заперт. Ужасно. На столе блестел карандаш. Паук сидел на жёлтой стене («Приглашение на казнь»);

Он встал, снял халат, ермолку, туфли, снял полотняные штаны и рубашку. Снял как парик голову, снял ключицы. Снял бёдра, снял и бросил руки, как рукавицы. Всё расползалось. Всё падало («Приглашение на казнь»);

Туманное происхождение трубки. Дорогая, ещё не обкуренная, с полным вставным стерженьком в прямом мундштуке. К ней – замшевый чехольчик («Королёк»).

Маленький кусок, три с половиной странички, но какой кусок. Увертюра. Изящно. Ильин лучше Анненского, иначе всё-таки могли бы спутать. Он был счастлив; он выписал ещё пять экземпляров. Он был счастлив. Умалчивание объяснялось косностью, придирки – недоброжелательностью. Он был счастлив. Продолжение следует («Уста к устам»)

Представленные выше примеры демонстрируют движение мысли от частного к общему, что допускает более активное проникновение экспрессивных элементов. Это находит отражение, прежде всего, в «разрыхлении» синтаксиса, что достигается парцелляцией. Таким образом, появляются новые рематические тексты, обеспечивающие акцентированную логику в данном сегменте. Подаваемое порциями сообщение экспрессивнее, лучше обслуживает потребности коммуникации, чем громоздкие построения. Парцеллированные конструкции устанавливают соотношение между понятиями этого текста, выполняя композиционно-семантическую функцию.

Резюмируя вышеизложенное, можно говорить о том, что набоковские произведения обладают подтекстом, и такие знаки препинания, как тире, многоточие, точка (используемая вместо запятой), наделенные способностью передавать еле уловимые оттенки значений, более того, как раз эта неуловимость и подчёркивается знаками, когда словами уже трудно что-либо выразить, и становятся показателями психологического напряжения, подтекста. Авторская пунктуация выступает как совокупность иерархически организованных позиций, маркированных или немаркированных знаками препинания или другими пунктуационными средствами, призванных обеспечить единство текста и его частей, текстовые связи семантических единиц одного языкового уровня, а также межуровневые связи.

Литература:

1. Акимова Г.Н. Современное употребление скобок (в связи с новыми синтаксическими явлениями) // РЯШ, 1980. № 3.-С.21.

2. Валгина Н.С. Русская пунктуация: принципы и назначение. – М., 1979.

3. Кольцова Л.М. Художественный текст через призму авторской пунктуации. Автореф. дисс.д.ф.н. Воронеж, 2007.

4. Лотман Ю.М. Анализ поэтического текста. Структура стиха. – Л., 1972 [О «специфически поэтических типах употребления знаков препинания»]. - С. 71-72.