Черты неореализма в романе В.С. Маканина «Испуг»

В работе представлен краткий обзор истории изучения неореализма конца XX ‒ начала XXI века. Изучены черты неореализма на примере романа В. С. Маканина «Испуг».

Ключевые слова: неореализм, современная русская литература, мотив, телоцентризм.

Термин «неореализм» в современной русской литературе, а точнее, в русской литературной критике, как отмечает С. Л. Беляков, впервые прозвучал около десяти лет назад [3]. За этот долгий срок у теории существования нового направления, именуемого неореализмом, появилось множество сторонников и противников. Есть также и те, кто придерживается золотой середины, то есть утверждают, что неореализм существует как переходная стадия на пути к новой литературе, или, возможно, является тупиковой ветвью её развития. Так, к сторонникам неореализма можно отнести С. А. Шаргунова, В. Е. Пустовую, Е. А. Ермолина, А. Г. Рудалева. К противникам — С. Л. Белякова, М. Антоничеву, Д. Маркову. Исследователи, называющие неореализм несформировавшимся пока направлением — А. А. Ганиева, С. М. Казначеева, А. Е. Рекемчук, С. И. Чупринин, И. А. Романов. По мнению С. Л. Белякова, вера молодых критиков С. А. Шаргунова и В. Е. Пустовой, которых он считает основоположниками термина «неореализм», в существование нового литерного направления — это реакция на кризис господствующей литературы [3]. Так, С. А. Шаргунов в своём манифесте неореализма «Отрицание траура» пишет, что он возник как альтернатива постмодернизму и благодаря ему по-новому задышит традиционная литература [13]. Ощущение духовной пустоты и бедноты современного общества породило необходимость поиска новой литературы, которую можно было бы противопоставить уже наскучившей. Однако определение неореализма в ряды литературных направлений и методов всё же преждевременно. Должны быть «неопровержимые» доказательства, которых пока нет.

В настоящее время писатели не пишут, придерживаясь какого-то конкретного направления, в современном мире уже невозможно удержание литературных процессов в рамках одного направления. Однако мотивы, настроения, общие черты произведений формируются под воздействием на писателя духа времени. Сформировавшееся мироощущение, по нашему мнению, и можно назвать неореализмом. Неореализм — это «нечто между постмодернизмом и тем, что нас ожидает», как справедливо отмечает А. А. Ганиева [4]. Термин «неореализм» обозначает движение литературы, а не её конечную точку.

Проанализировав определения неореализма, которые дают современные критики, можно выделить основные черты неореалистической литературы. Их роль в произведении мы рассмотрим на примере романа В. С. Маканина «Испуг». Этот роман выбран предметом нашего исследования, поскольку он является ярким примером современной литературы со всеми чертами неореалистического мироощущения. На его примере мы проследим использование художественных приемов, характерных для неореалистической эстетики.

Основными маркировками неореализма можно назвать следующие черты и мотивы:

• «мир как хаос», «кризис авторитетов», телоцентризм, разлад идеала и действительности, противопоставление «я» и общества, установка на экзистенциальный тупик, неудовлетворенность и трагический жест, фрагментарность, биполярность; мотивы противоречивости, трансформации, протестности, перемещения, отвращения, отчуждения, побега, смерти, пустоты и отсутствия (А. А. Ганиева) [4], [5];

• пессимизм, эсхатологические настроения (С. М. Казначеев) [6];

• синкретичность, неоднородность художественного мышления, одновременное использование нескольких традиций, синкретизм элементов различных художественных методов, синтез различных искусств, стремление к максимальной искренности и исповедальности, повествование от первого лица, смена в одном тексте повествовательных лиц, эпатажность, мотивы одиночества и непонимания (И. А. Романов) [12].

Роман «Испуг» В. С. Маканина как нельзя лучше подходит для иллюстрации вышеперечисленных неореалистических черт. Он был опубликован в 2006 году. А. И. Агеев отмечает, что в творчестве В. С. Маканина с 2000-х годов произошел коренной перелом [1]. Писатель отошел от своих прежних тем и приёмов, находится в поиске, он «сбежал в пустынное пространство», где сможет создать что-то непохожее на предыдущие произведения [1]. Как отмечалось ранее, неореализм ‒ это движение в сторону новой литературы, переходный этап в её истории. Маканин почувствовал это и в своих произведениях следует духу времени.

Анализ романа «Испуг», по нашему мнению, следует начать с истории его написания. Главы романа публиковались отдельными рассказами и повестями в журнале «Новый мир» в течение пяти лет. Они входили в цикл «Высокая-высокая луна» и объединялись сквозными персонажами: главным героем Петром Петровичем Алабиным, его соседом Петром Иванычем, и внучатым племянником главного героя Олежкой, Луной. Место действия также совпадало во всех рассказах ‒ подмосковный дачный поселок (где-то около Малаховки) и иногда ‒ Москва. Однако не все рассказы из цикла вошли в роман «Испуг». За пределами романа оказались рассказы «Долгожители», «Однодневная война», «Могли ли демократы написать гимн…» и повесть «Коса ‒ пока роса». В этой повести появляется образ смерти, воплощенный в старухе Михеевне. И решение писателя не включать в роман повесть, в которой главный герой умирает, по нашему мнению, заслуживает особого внимания. Так, А. С. Немзер высказывает предположения о том, что писатель пожалел своего героя или же решил сделать для него исключение (многие друзья и знакомые Алабина умирают), так как герой очень сильно цепляется за жизнь [9]. По нашему мнению, повесть «Коса ‒ пока роса» является ключом к пониманию романа. Сюжет романа прост ‒ старик Алабин каждую лунную ночь, различными способами ищет близости с молоденькими женщинами. Тем самым он пытается почувствовать, что он ещё живой, что его, как старика, не списали со всех счетов. Главы с повторяющейся схемой следуют друг за другом, и роман неожиданно заканчивается. При поверхностном прочтении романа можно предположить, что это произведение — своеобразная шутка писателя над читателями, игра как элемент постмодернистской эстетики. Содержание повести опровергает такое мнение ‒ после её прочтения весь роман приобретает драматический характер из-за тщетности всех попыток человека сохранить свою жизнь. Повесть не включена в роман для того, чтобы над его замыслом нужно было «потрудиться»: заставить читателя отстраниться от натуралистических подробностей, размышлять, докапываться до сути. Таким образом, повесть представляет собой подсказку, а замысел текста частично вынесен за его пределы.

Как отмечалось ранее, неореалистические произведения отличает тесная связь с другими видами искусства. Анализируя роман «Испуг», можно четко проследить его связь с кинематографом и живописью. Каждая глава романа ‒ повторяющийся сюжет, иногда погруженный в разную обстановку (дачный поселок, психиатрическая больница, Белый дом), всегда с разными героинями, но с одинаковыми ощущениями героя. Создается эффект смены слайдов, который описан в романе в главе «Нимфа». Это глава, как отмечает М. Ф. Амусин, является ключом к пониманию художественного пространства текста ‒ нужно «переиграть» данный план реальности, «приватизировать» и тем самым опровергнуть его» [2]. «Пересев на другое место», поменяв угол зрения, можно увидеть роман с другой стороны. Таким образом, можно сделать вывод о том, что главы романа изображают события, разворачивающиеся по одной схеме, для того, чтобы отстраниться от событийного ряда и обратить внимание на их смысл, на причину этих событий.

Кинематографическое письмо отличает главу «Белый дом без политики», которая написана динамично, со сменой кадров и планов, с картинной рельефностью деталей [2]. В главе «Нимфа» также много описаний полотен художников, которые отличает точная прорисовка. Так, можно отметить, что в современном мире искусства не могут существовать разобщено, происходит их взаимодействие, некая «глобализация», и литература принимает художественные приёмы других видов искусств.

Смена в одном тексте повествовательных лиц также характерна для рассматриваемого романа В. С. Маканина. Часть повествования ведется от первого лица. М. Ф. Амусин отмечает, что Маканин благодаря этому типу повествования показывает драматизм старческого цепляния за жизнь, когда цепляющийся согласен на любые условия ‒ только бы захватить еще один «миг» жизни [2]. Сам автор пишет, что такое повествование является ключом к прочтению героя, читатель сам должен найти своё прочтение, находясь с ним «в поминутно-примитивной» связи [7]. Такая точка зрения, по мнению В. В. Козлова, разбивает все стереотипы, оживляет их свежим взглядом с его чувственной, грязноватой и простоватой конкретикой [7]. Однако в тексте происходит переход к повествованию от третьего лица. Иногда смена происходит в рамках одного предложения: «Старикан знал (Я отлично знал)» [8, с. 402]. С помощью этого приема у читателя создается впечатление, что рассказчик ‒ это тот же главный герой Алабин, который рассказывает ему свою историю и повествование приобретает доверительный и исповедальный тон.

События романа разворачиваются на вполне реалистическом фоне: упоминается война в Чечне, описывается обстрел Белого дома. Писателем изображаются все реалии современного общества ‒ социальное изгойство старшего поколения, потерянность людей, вернувшихся с войны, моральная деградация общества. Вместе с тем, события, находящиеся в центре повествования могут вызвать у читателя сомнения. Так, сцены соблазнения стариком молодых женщин, мужская сила пожилого человека явно не «типические характеры в типических обстоятельствах», как отмечают в своей статье О. И. Новикова и В. И. Новиков. По их мнению, этот сдвиг по оси исторической поэтики использован с целью высветить вечное в новой, хаотичной реальности [10]. Того же мнения придерживается М. Ф. Амусин, утверждая, что главным художественным эффектом романа является «творческая фальсификация реальности» [2]. Кульминацией этого эффекта являются главы «Белый дом без политики» и «Старики и белый дом», описывающие два варианта одного и того же события ‒ действий главного героя во время обстрела Белого дома. На протяжении всего романа повторением одного и того же сюжета из главы в главу, писатель заставляет поверить в реальность происходящего или хотя бы даёт время свыкнуться с этой мыслью. Последней же главой Маканин окончательно стирает границу реального. Время в романе запутанно, многие образы и ситуации двоятся, как отмечает М. Ф. Амусин. Так, Олег в главе «Неадекватен» — солдат, воевавший в Чечне, однако бодрый и современный, уверенный в себе. А в главе «В утробе» тот же герой предстаёт как человек не просто контуженный, а раздавленный войной, без желаний и вкуса к жизни. Таким же он представлен и в главе «Танки проехали» [2]. Таким образом, можно сделать вывод, что приём «творческой фальсификации реальности», противоречивости применяется автором для перенесения внимания с внешней стороны событий на их внутреннее содержание.

Проблемы, основные идеи романа В. С. Маканина «Испуг» можно рассмотреть сквозь призму мотивов произведения.

Первый мотив, который необходимо выделить, ‒ это мотив телоцентризма. «Испуг» недаром был воспринят как эротический роман. Молодость, женское тело в нём возведены в культ. Основную часть романа составляют откровенные описания, сластолюбивые мысли героя. Причем герой считает свой образ жизни естественным. Такую ситуацию в обществе в некотором смысле предсказывал Ортега-и-Гассет в своей работе «Дегуманизация искусства». В современной культуре исчезает всё человеческое, исчезает «живая реальность» [11, с. 89]. Культ тела возникает из-за духовной пустоты, чувственные наслаждения заменяют духовность.

Телоцентризм тесно связан с другим мотивом современной литературы ‒ мотивом побега. Как отмечает И. А. Романов, телоцентризм является одной из форм побега от действительности. Другими примерами побега в романе В. С. Маканина являются: обращение к наркотикам (героиня Даша), к историческим книгам (Петр Иванович), культуре прошлого, а именно — растворение в программах «Пятого канала» (Гоша Гвоздёв, Дробышев). Побег с помощью чувственных наслаждений выбирает не только главный герой, но и ещё несколько стариков в главе «Нимфа» ‒ Чижов, Дибыкин, Клюшкин. Жить в настоящем героям невозможно по социальным, психологическим причинам. Жизнь стариков изменилась: в них остался дух, но уже нет сил на то, чтобы что-то изменить: «Мое поколение захлебнулось. Кончилось. Нас нет. А в тех, кто за нами, уже нет порыва… В них жизнь, много жизни, но в них не найти того, что клокотало и тихо-тихо все еще клокочет в нас… Увы… Они другие» [8, с. 183]. У молодых есть силы, но нет желания что-то менять. Поэтому все поколения выбирают эскапизм как выход.

Мотив отчуждения проявляется в противопоставленности «я» героя и общества. Так, героя романа «Испуг» старика Алабина общество награждает прозвищами «шиз», «сатирмэн», «лунный старик», и диагнозом «неадекватен». Мотив отчуждения связан с темой «забытого» старшего поколения («Наше поколение отстрелялось. Мы во тьме») [8, с. 121]. Изгнание из общества, ненужность собственной стране порождают чувство одиночества, которое выступает следующим мотивом произведения. Все герои романа одиноки: главный герой, все женщины, которых он встречает, его племянник. От одиночества сбегают к вещам, нелюбимым людям, пьянству. Мотив одиночества в произведениях существовал во все времена, однако в современной литературе, в частности, в романе «Испуг» он приобрел всеобщий, всепоглощающий характер.

Мотив перемещения ‒ ещё один мотив романа «Испуг». Алабин постоянно двигается в пространстве. Каждую ночь он кружит по поселку: «Теперь я бродил без всякой цели… Каждую ночь! Как только луна!.. Без смысла… Без надежды…<…> Кружил и кружил по дорогам» [8, с. 28]. Внутренняя необходимость в движении свидетельствует о душевных переживаниях, отсутствии каких-либо привязанностей.

Мотив страха также характерен для рассматриваемого романа. Страх пронизывает современную жизнь. Страх смерти движет поступками героя, страх реальной жизни заставляет уйти от реальности. Страх выступает не только как естественная реакция человека на неопределенности и опасности («страх — здоровое чувство») [8, с. 164], но и как метафизическое чувство, способное управлять людьми (страх собрал толпу стариков перед Белым домом). У страха в тексте существует множество оттенков: «я ощутил несильный, но как бы оживший внутри меня холодок страха», «Я уже ясно слышал страх. Холодок полз», «Я испугался всерьез. Хорошо помню. Это был страх» [8]. Страх является неотъемлемой частью современной жизни.

Мотив смерти придаёт повествованию пессимистическое настроение. Главный герой видит смерть друзей, боится её, думает о ней: «Старику, если он технарь по образованию, обмануться смертью как парадоксом ничуть не проще и не легче… Ушел в бесконечность. Ушел за бесконечность… Туда?.. Но если туда уходило целое поколение. Наше поколение…» [8, с. 145]. Данный мотив ‒ обращение к вечному вопросу, вечной теме. Он проходит через весь роман и связан с главной темой произведения ‒ темой страха перед смертью.

Сочетание в романе мотивов телоцентризма, побега, одиночества, отчуждения, перемещения, противоречивости, страха, смерти; повествование от первого лица, заимствования художественных приёмов из кинематографа и живописи, смены в одном тексте повествовательных лиц, приёма фальсификации реальности, игры с читателем говорят о неоднородности художественного мышления писателя, одновременном использовании нескольких традиций (постмодернизма, реализма, романтизма). Формируется новый стиль письма, который и называют неореализмом.

В нашей статье мы обратили внимание на актуальную и дискуссионную на сегодняшний день тему неореализма в русской литературе. Придерживаясь мнения исследователей о неореализме как о формирующемся направлении, мироощущении современной литературы, мы обобщили характерные для него черты и рассмотрели их использование на примере романа В. С. Маканина «Испуг». Опираясь на проделанную работу, можно сделать вывод о том, что теоретические положения находят подтверждение на практике. А это значит, что роман «Испуг» можно отнести к произведению неореалистической литературы. Творческий метод В. С. Маканина, как и вся современная литература, переживает переходный этап, и время покажет, к чему это приведёт.

Литература:

1. Агеев А. И. Гражданин убегающий [Электронный ресурс] // Журнальный зал: электронная библиотека. URL: http://magazines.russ.ru/novyi_mi/2007/5/aa17.html (дата обращения 16.12.2012).

2. Амусин М. Ф. Панацея от испуга [Электронный ресурс] // Владимир Маканин. Сайт писателя. URL: http://makanin.com/mark-amusin-panaceya-ot-ispuga/#more-138 (дата обращения 17.12.2012).

3. Беляков С. Л. Поминки по новому реализму? [Электронный ресурс] // Журнальный зал: электронная библиотека. URL: http://magazines.russ.ru/ural/2006/11/bel12.html (дата обращения 16.12.2012).

4. Ганиева А. А. И скучно, и грустно. Мотивы изгойства и отчуждения в современной прозе [Электронный ресурс] // Журнальный зал: электронная библиотека. URL: http://magazines.russ.ru/novyi_mi/2007/3/ga15.html (дата обращения 25.10.2012).

5. Ганиева А. А. Полет археоптерикса. О мотивах современной российской прозы [Электронный ресурс] // Издательский дом «Литературная учеба»: электрон.литературно-критический журнал. 2009. № 2. URL: http://www.lych.ru/online/0ainmenu-65/38--s22009/328--a----- (дата обращения 25.10.2012).

6. Казначеев С. М. Когда же придёт луч света? Депрессивно-пессимистические мотивы в современной русской литературе // Встречи. 2011. № 3(8). С. 9–15.

7. Козлов В. В. Экзистенциональный задачник: Владимир Маканин [Электронный ресурс] // Журнальный зал: электронная библиотека. URL: http://magazines.russ.ru/voplit/2010/1/ko5.html (дата обращения 16.12.2012).

8. Маканин В. С. Испуг. — М.: Гелеос, 2006. — 416 с.

9. Немзер А. С. Дают — бери [Электронный ресурс] // Владимир Маканин. Сайт писателя. URL: http://makanin.com/andrej-nemzer-dayut-beri/#more-172 (дата обращения 17.12.2012).

10. Новикова О. И., Новиков В. И. Сладострастье потеснило сердечность. Или нет? [Электронный ресурс] // Журнальный зал: электронная библиотека. URL: http://magazines.russ.ru/zvezda/2007/3/no13.html (дата обращения 17.12.2012).

11. Ортега-и-Гассет Х. Дегуманизация искусства. ‒ М.: АСТ, 1998. ‒ 192 с.

12. Романов И. А. Новый реализм как феномен современной русской литературы // Интерпретация текста: лингвистический, литературоведческий и методический аспект: материалы VМеждунар. науч. конф. — Чита: ЗабГУ. 2012. С. 83–93.

13. Шаргунов С. А. Отрицание траура [Электронный ресурс] // Журнальный зал: электронная библиотека. URL: http://magazines.russ.ru/novyi_mi/2001/12/shargunov.html (дата обращения 17.12.2012).