Специфика словесного толкования законов



Вопрос о словесном толковании в гражданском процессуальном праве непосредственно связан с проблемой познания истины; с особенностями судебного познания истины; с особенностями судебного доказывания — все перечисленные проблемы формулируются вокруг слов «истина», «право», «познание», «доказывание», «суд» [8, С. 615].

Как отмечает Васьковский Е. В. в своей докторской диссертации «Цивилистическая методология: Учение о толковании и применении гражданских законов», «…под каждым словом скрывается какое-либо представление или понятие, и соединяются слова в предложения не ради достижения одной лишь звуковой красоты сочетаний, а с тем, чтобы выразить ту или иную мысль» [2, С. 99].

Шершеневич Г. Ф. в своем учебнике «Общая теория права» говоря о толковании гражданских законов, утверждает, что «каждая норма права представляет собою предложение, т. е. мысль, выраженную словами. Поэтому при толковании необходимо прежде всего обратиться к выяснению значения слов, выражающих мысль, а потом к содержанию самой мысли, выраженной этими словами» [11, С. 721].

Выраженная в слове мысль действует в границах пространства и времени. Так, например, в Древнейшие времена сформировались несколько лингвистических учений: греко-латинская, китайская и индийская.

Форма и содержание мысли, выраженной в слове, обусловливаются особенностями пространства и времени, в котором они располагаются. Так, например, падение Восточной Римской империи в результате завоевания Константинополя османами в 1453 году н. э. ознаменовалось внедрением османизмов в греко-латинское лингвистическое учение [1, С. 13].

Совокупность же указанных факторов определяет качество и количество выраженной в слове мысли, отражает ее глубину и гибкость, потенциальную возможность описания существующего вне нас мира, силу и характер воздействия на поведение людей [9, C. 184]. Например, первоначально под греческим словом «Ад» (др.греч — ᾅδης) обозначалось нечто «невидимое» — «а-ид-ес»; дальнейшее словоупотребление «а-ид-ес» как нечто «невидимого» сгенерировало религиозное христианское традиционное представление об Аде [3, С. 146].

Таким образом, выраженная мысль в словах показывает динамику развития общественных отношений в конкретную историческую эпоху. Она отражает особенности внутреннего и внешнего политического развития общества, выявляет господствующие идеи, принципы и методы ведения хозяйства, демонстрирует доминирующую в обществе модель поведения.

В свою очередь, указанный процесс может дать обратный эффект. Действительно, некоторые слова исчерпывают свое смысловое содержание или эстетически не соответствуют духу времени. Например, ныне никто не обозначает некое ненормальное явление словом «бесноватый» [7, С. 78].

Другие же слова в процессе своего развития приобретают специальное (техническое) предназначение. Речь может идти, например, о «магнитобиологии» [7, C. 507].

Угроза же таится в постепенном отчуждении слов от сознания человека. Вильгельм фон Гумбольдт в статье «Об изучении языков, или план систематической энциклопедии всех языков» говорит, что «человек весь не укладывается в границы своего языка; но ему приходится заключать в слова свой неуловимый дух, чтобы скрепить его чем-то, и использовать слова как опору для достижения того, что выходит за их рамки» [6, С. 349].

Слова дают человеку ориентир в пространстве и времени; он воспринимает мир посредством слов; организовывает собственную жизнь посредством слов; взаимодействует с другими людьми с помощью слов. Потеря этого ориентира или же способность человека воспринимать слова в качестве ориентира ввергнет его в неопределенность; осуществится деградация социума, его ликвидация в хаотически нарождающихся квазисоциальных отношениях; человек потеряет доверие к человеку; недоверие станет началом «войны всех против всех» [5, С. 411].

Исходя из этих соображений Васьковский Е. В. при определении смысла нормы права отдает первостепенное значение словесному толкованию: «для того, чтобы понять норму, нужно прежде всего выяснить смысл отдельных слов, из которых она состоит, ибо, не зная, какие понятия и отношения обозначаются отдельными элементами речи, мы не могли бы понять идею, выражаемую их сочетанием. Смысл слов определяется словоупотреблением, которое представляет собой господствующий и общепринятый способ обозначения словами понятий и представлений (norma loquendi, usus communis)» [2, C. 100].

В том же фрагменте Васьковский Е. В. рассказывает о методологии словесного толкования: «словоупотребление определяется путем исследования значения, которое связывается со словами в жизни и литературе. При этом важную роль играет изучение этимологического происхождения слов, синонимов и противоположных по смыслу слов. Установив, от какого корня происходит данное слово, какими оттенками отличается от сходных по значению слов и каким противоположным словам соответствует, можно получить точное понятие о сфере его применения. Результаты этого исследования заносятся в словари, которые и служат ближайшим источником для познания словоупотребления» [2, С. 100].

В отношении словесного толкования Шершеневич Г. Ф. придерживается аналогичных взглядов: «выясняя значение слов, употребленных законодателем для выражения своей мысли, мы должны иметь в виду прежде всего то обстоятельство, что законодатель воспользовался теми средствами, какие находились в общем употреблении. Применяя их, законодатель, очевидно, желал вызвать в гражданах те представления, какие соединяются у них с этими словами. Следовательно, при толковании необходимо придавать словам то значение, которое они имеют в общем словоупотреблении» [11, С. 721].

Резюмируя вышесказанное, человек ориентируется в границах пространства и времени с помощью слов; они выступают его опорой за счет выраженных в них мыслей, которые, в свою очередь, в силу присущей словам динамике, под влиянием разных факторов, изменяются в соответствии с конкретными культурными историческими условиями.

Литература:

1. Амирова, Т. А. История языкознания: Учеб. пособие для студ. высш. учеб. заведений / Т. А. Амирова, Б. А. Ольховиков, Ю. В. Рождественский; Под ред. С. Ф. Гончаренко. — 2-е изд., стер. — М.: Издательский центр «Академия», 2005. — С. 13.
2. Васьковский, Е. В. Цивилистическая методология: Учение о толковании и применении гражданских законов. — М.: АО «Центр ЮрИнфоР», 2002. — С. 99.
3. Гаспаров, М. Л. Занимательная Греция: Рассказы о древнегреческой культуре. — М.: Новое литературное обозрение, 2000. — С. 146.
4. Гоббс, Т. Левиафан, или Материя, форма и власть государства церковного и гражданского / Т. Гоббс; [пер. с англ. А. Гутермана]. — СПб.: Изд. — Азбука, Азбука-Аттикус, 2020. — С. 122.
5. Гумбольдт, В. О буквенном письме и его связи со строением языка // Там же. — С. 411.
6. Гумбольдт, В. Об изучении языков, или план систематической энциклопедии всех языков // Язык и философия культуры: переводы с немецкого языка / отв. ред. А. В. Гулыга и Г. В. Рамишвили. — М.: Прогресс, 1985. — С. 349.
7. Ожегов, С. И. Толковый словарь русского языка: Около 100 000 слов, терминов и фразеологических выражений / С. И. Ожегов; Под ред. проф. Л. И. Скворцова. — 27-е изд., испр. — Москва: Издательство АСТ: Издательство «Мир и Образование», 2024. — С. 78.
8. Осокина, Г. Л. Гражданский процесс. Общая часть: учебник / Г. Л. Осокина. — 3-е изд., перераб. — М.: Норма: ИНФРА-М, 2013. — С. 615.
9. Реформатский, А. А. Введение в языковедение / Под ред. В. А. Виноградова. — М.: Аспект Пресс, 1996. — С. 184.
10. Туманская, Д. К. Греческие идиоматические выражения: к вопросу о турецком влиянии // Вестник Санкт-Петербургского университета. Сер. 9. вып. 3–4. — 2004. — С. 85.
11. Шершеневич, Г. Ф. Избранное: В 6 т. Т. 4 включая Общую теорию права / Вступ. слово, сост.: П. В. Крашенинников. — М.: Статут, 2016. — С. 721. — (Юристы, изменившие право, государство и общество.).