Детские образы-типы в русских народных сказках



Детский образ-тип как субъект действия обладает характерными функциями, согласно концепции В. Я. Проппа, свойственными герою, персонажу волшебных и новеллистических сказок. В ряде сказок детский персонаж выступает как будущий «герой-искатель или «герой-жертва» [5, с. 89]. Версии с парными персонажами предполагают наличие как «искателя», так и «жертвы». Функции детских образов-типов подкрепляются деятельностью помощников, дарителей, отправителей, посредников, вредителей.

Так, в волшебных сказках с героем-мальчиком связано становление будущего богатыря (и его братьев), ход повествования прерывает отправка, то есть словесно не обозначенный выход «на борьбу» [5, с. 147]. Имеют место конкретизация возраста, выбор коня. Например:

–царь «не хотел верить, что такой сын мог от него народиться»;

–по совету «думных людей» изгоняет сына вместе с матерью «в дальние страны, чтоб о них и слуху не было»;

–царевич пошёл «в заповедные луга, начал коня выбирать» [4, с. 206].

–получив выкованное кузнецом оружие, герой «расцеловал свою мать», просил «благословить поехать в чистое поле, в широкое раздолье, добрых людей посмотреть и сам себя показать» [4, с. 37].

Для царевичей, отправляемых на поиски украденной антагонистом матери, характерно нарушение запрета:

– по совету няни дети выпускают мать из «особой комнаты»;

– «повидались, ушли и не заперли»;

– мать уносит Чудилище;

– отец отправляет: «Ступайте, куда хотите, найдите мать...» [2, с. 16];

– уговорили мать нарушить запрет;

– «Если они сумели отдать Вихорю Вихоревичу, то пусть сумеют воротить обратно, а штобы без неё не являлись в городу» [4, с. 53].

Явный конфликт в сказке может и отсутствовать: царевич «на возрасте» отправлен царем «в иные государства погулять, людей посмотреть и себя показать»; не выбрав коня в царских конюшнях, «в великой кручине» идет «в чистое поле», стреляет по лебедю, теряет стрелу. Выпустив «славного разбойника» Булата-молодца, обещавшего, что царь «о том не проведает», получает стрелу, «коня доброго», «сбрую богатырскую», «со слезами прощается» с отцом [3, с. 8].

На страницах русских народных сказок часто можно встретить образ мальчика-приемыша. Функция, реализуемая мальчиком-приемышем (стремящимся найти родных) — отправка. В качестве подтверждения приведем примеры:

–«Отпускайте меня, пойду на все четыре стороны свою долю искать»;

–«несколько с нём время бились, не могут ничо с ём сделать»;

–«расказали, кто он и чей сын. И пошол он в етот же город, где етот кашей бессмертной» [4, с. 17].

Отправка или переход к самостоятельной деятельности мотивируются совершеннолетием: «Вырос большой. Стал торговлей заниматься» [4, с. 84]; «Стало ему восьмнадцать лет»; «уже в совершенном разуме стал»; «Ступай вот по этой тропочке, выйдешь куды следует» [4, с. 32]. Во всех указанных выше примерах обозначено, что герой уходит на поиски. Таким образом, детство завершает отправка в путь-дорогу.

Часто встречается в народных сказках и образ похищенного ребенка. К примеру, в одной из сказок сюжет разворачивается следующим образом: персонаж, похищаемый ведьмой, противодействует вредителю «Иди-иди, вядьмища-дурища. Это ни маей мамки галасок»; решает трудную задачу — убегает из мешка; отправляет ведьму в печь; от преследования гостей спасают «гусачки», перенося домой [3, с. 112].

Вредитель детей, подвергающихся преследованию ведьмы, колдовству, — ведьма («волшебницева дочь», мачеха матери). От колдовства (смерти) их спасает (плачем привлекает внимание отца, воскрешает) мать-уточка или голубка. Дети в таких сказках выступают в роли посредников между зачарованной матерью и отцом. Вредителями или врагами мальчика, изгнанного вместе с матерью или убегающего от преследования родных, выступают образы-антиподы. Как правило, это «три сына и три снохи», изгоняющие мать героя из дома [2, с. 38]; мачеха и ее «знакомый», «чужеземец» [4, с. 98]; мать и отчим («жид»), Змей и волшебница.

Встречаются в сказках и помощники героя-мальчика, которые учат его противодействию вредителям. Например, бабушка-задворенка советует не входить в натопленную «зельем» комнату, не есть отравленных «колачков»; выпускает «ночью из конюшни неученого жеребца» [4, с. 109]. Детство в сказках с героями-мальчиками завершается «отправкой»: «вышел из тёмных лесов на трактовую дорогу» [2, с. 57]; «и побрел куды глаза глядят» [4, с. 117].

Для образов-типов девочекв волшебных сказках не характерны самостоятельные функциональные проявления. Инициатива, проявленная девочкой, может иметь негативные последствия. Состав системы персонажей включает как жизнеподобные образы (например, членов семьи, подруг), так и условно-фантастические. Девочку, запроданную отцом «морскому царю», «ростят» вплоть до возраста невесты [4, с. 211]. В сюжете подробно детализируется только выход во взрослую жизнь: опасаясь вредителя, в ночь накануне разрешения запродажи «отец да мать всё обрали имение в доми и уехали с дому»; «Соломанида этого дела не знаат» [там же]. Противодействуя, девочка полагается на волшебного помощника, реализующего отправку (бегство) и спасение от преследования [4, с. 228].

В сказках с героинями-девочками также встречаются образы-антиподы, реализующие функцию вредительства. К примеру, вредителем сестер–детей заколдованной матери часто выступает «свекровь». Старшая дочь является активным посредником между близкими, содействующей узнаванию и обличению вредительства: «из глубин леса отзывалась рысь своей дочери»; отец «подслушал перекличку дочери с матерью» [3, с. 344].

Вредитель детей, проходящих испытание у Яги (Мороза и т. п.), реализующий отправку — это мачеха (для родных дочерей ее отправка еще более вредна). Например:

– мачеха, требующая «падчерицу со двора согнать» «во чисто поле на трескун-мороз» [3, с. 90];

–«выгнать в лес, скормить «волкам» [4, с. 61].

–пособник-отец: «затужил, заплакал», «повез бездомную во чисто поле» [3, с. 96];

– «жалко ее свезти»; «привезал такой чурбан к ёлке, чтобы ветром яво качало, и он стучал об елку, чтобы ей было не скушно»; «уехал домой, оставил» [3, с. 99].

В лагерь вредителей попадает и Баба Яга. Яга, будучи «сестрой» мачехи, также выступает в роли безусловного вредителя. Противодействуя, героиня обращается к помощнице — «родной тётке», «научающей» персонаж верному поведению (решению задач). Обитатели дома Яги (работница, кот), при соблюдении ряда условий, помогают (не вредят). В сказках про девочек переход в старшую социовозрастную группу не изображается, указывается лишь то, что прохождение испытаний завершается бегством и возвращением домой.

Обобщая все вышесказанное можно отметить, что в русских народных сказках герои-мальчики и герои-девочки попадают в схожие ситуации «испытаний», но у мальчиков — путь испытаний более сложный и долгий, нежели у девочек. У девочек практически всегда в сказках находятся помощники, мальчики же вынуждены в большей степени рассчитывать на свои силы. Гендерное деление в русских народных сказках довольно явное, поскольку испокон веков бытовало мнение, что мальчиков необходимо воспитывать сильными, воинственными (именно поэтому на их долю выпадают более сложные в физическом плане испытания), а девочкам — прививать покорность, трудолюбие и смекалку.

Литература:

1. Аникин В. П. Теория фольклора. — М.: КДУ, 2004. — 432 с.
2. Великорусские сказки в записях И. А. Худякова. — М.; Л.: Наука, 1964. — 302 с.
3. Великорусские сказки архива Русского географического общества / Сборник А. М. Смирнова: в 2-х кн. — СПб.: Тропа Троянова, 2003. — Кн. 1. — 479 с.
4. Народные русские сказки А. Н. Афанасьева в III томах. — М., 1984. — Т. 3. — 495 с.
5. Пропп В. Я. Поэтика фольклора. — М.: Лабиринт, 1998. — 351 с.