Суррогатное материнство как биоэтическая проблема и его правовое регулирование



Введение

Данная работа в первом аспекте будет опираться на различные статьи, написанные на тему биоэтики суррогатного материнства. Второй пункт будет основываться на статьях, посвященных регулированию суррогатного материнства, на Семейном и Гражданском кодексах РФ, а также на Постановление от 16 мая 2017 года № 16 Пленума Верховного суда РФ «О применении судами законодательства при рассмотрении дел, связанных с установлением происхождения детей». Мнение ЕСПЧ по данному вопросу я рассмотрю на примере дел «Маннесон (Mennesson) против Франции» и «Лабассе (Labassee) против Франции», которые были рассмотрены в 2014 году.

К сожалению, качественной литературы по данному вопросу, особенно анализирующей ситуацию в России, довольно мало. Кроме того, в отношении суррогатного материнства не так давно, а именно в 2017 году была изменена практика с помощью Постановления Верховного суда РФ. Поэтому рассмотрение данного вопроса будет опираться не столько на мнение и анализ уважаемых юристов, а на моё собственное.

Не очень понятно, почему так мало литературы по данному вопросу, ведь он очень важен, особенно сегодня — в 21 веке. Ведь по медицинской статистике около 20 % людей не способны иметь собственных детей, а вопрос усложняется ещё тем, как важны сегодня права ребёнка, и в данном вопросе при спорах между суррогатной матерью и биологическими родителям важно понимать, с кем из родителей ребёнок более социально обеспечен, а, значит, каждое дело требует индивидуального подхода. Одной из проблем суррогатного материнства является его международное регулирование. Во многих странах суррогатное материнство запрещено, и тогда суррогатная мать привлекается из другой страны, а это усложняет для ребёнка получение гражданства.

Структура данной курсовой работы построена по мере решения задач, обозначенных в начале данной главы. То есть, сначала я рассмотрю проблему суррогатного материнства — как биоэтической проблемы. Во второй главе обозначу правовое регулирование данного вопроса в России и недавнее изменение судебной практики, и, соответственно, дело, из-за которого судебная практика в России по данному вопросу изменилась. В третьей главе я дам краткий анализ дел «Манессон против Франции» и «Лабассе против Франции», которые рассматривались Европейским Судом по Правам Человека. И, наконец, в заключении раскрою выводу и дам краткую характеристику тенденциям развития суррогатного материнства.

Суррогатное материнство как биоэтическая проблема

Что такое суррогатное материнство

Суррогатное материнство является одним из вариантов вспомогательной репродуктивной технологии, в которой принимают участие в соответствии с Федеральным законом «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» либо 3 человека: генетическая мать, суррогатная мать и генетический отец, либо 2 человек: генетическая мать, которая по медицинским показаниям не может выносить или родить ребёнка, и суррогатная мать [3, ст.55].

В российской традиции используется термин «суррогатная мать» или «суррогатное материнство», однако это отличается от терминологии, принятой во Всемирной Организации Здравоохранения. Вместо термина «суррогатная мать» там принято использовать термин «gestational carrier»[1], что, на мой взгляд, более верно ведь по суть суррогатная мать матерью не является. Кроме того, мне кажется, что термин, используемый в России, только обостряет споры вокруг этой темы, так как к институту материнства в России довольно трепетное отношение.

Биоэтика суррогатного материнства

Наиболее яркой русскоязычной статьёй, посвящённой биоэтики суррогатного материнства, можно назвать статью «Оценка суррогатного материнства с позиций права и биоэтики, написанную А. А. Понкиной и И. В. Понкиным. Судя по тону статьи, её авторы относятся к суррогатному материнству довольно отрицательно, поэтому там есть несколько аргументов, указывающих на проблемы суррогатного материнства. В подтверждение данной позиции они приводят восемь пунктов. Во-первых, суррогатное материнство не допустимо, особенно на коммерческой основе, так как оно нарушает репродуктивные права женщин, которых используют в качестве инкубатора, унижая её значение как матери. В поддержку этого утверждения авторы приводят 3 и 14 статьи Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод, некоторые из статей в Декларации прав человека от 10.12 1948, а также Конвенция о ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин от 18.12.1979. Во-вторых, основой суррогатного материнства можно назвать то, что ребёнок позиционируется, как объект правоотношений или сделки, которому становятся присущи некоторые товарные характеристики, в то время как ребёнок должен восприниматься как личность. Тут приводится дело N 487 N.W.2d 484 «Доу против Генерального прокурора штата Мичиган» Апелляционного суда Мичиган в 1992 году, когда несколько человек подали в суд, пытаясь оспорить законодательство о запрете суррогатного материнства, но им отказали, и одной из причин стала присвоение ребёнку товарных характеристик. Следующим пунктом авторы указывают на то, что суррогатное материнство сродни проституции и, соответственно, является одним из вариантов сексуальной эксплуатации женщин. Кроме того, авторы уверены, что суррогатное материнство способно разрушить личную и семейную идентификацию ребёнка, что таким образом у ребёнка не появляется настоящей духовной связи со своей генетической матерью. Они ссылаются на некие научные исследования, однако не приводят подробностей. В-пятых, авторы подчёркивают, что суррогатное материнство отрицательно влияет на нравственные основы института семьи, а соответственно и на основы самого общества. Также И. В. Понкин и А. А. Понкина в доказательство приводят довольно грустную ситуацию, при которой суррогатная мать рожает больного ребёнка, и в таком случае генетические родители от него могут отказаться, что является безусловным нарушением прав этого самого ребёнка. В-седьмых, коммерческое основание института суррогатного материнства даёт возможность трактовать его, как торговлю людьми, что без сомнения аморально и антигуманно и противоречит всему направлению развития прав человека и гуманистической мысли последнего столетия. Наконец, авторы указывают на противоречия правовых определений слова и общепринятых, а именно на то, что суррогатное материнство не является методом лечения от бесплодия.

На мой взгляд, многие эти аргументы довольно двоякие, и их оценка связана с личными политическими взглядами человека. Первый аргумент можно легко опровергнуть правом каждого человека распоряжаться своим телом в соответствии со своими желаниями. Второй пункт размышлений авторов можно оспорить тем, что лишь ребёнок имеет права личности, в то время как эмбрион таких прав не имеет, а, по сути, весь процесс суррогатного материнства связан именно с эмбрионами. Проведение параллелей авторами между суррогатным материнством и проституцией перекликается с первым пунктом, так как каждый может распоряжаться своим телом свободно (мы говорим про добровольную проституцию и суррогатное материнство). Четвёртый пункт довольно странный, так как нет ссылки на какие-то конкретные научные исследования, то его даже опровергать не имеет смысла. Думаю, что в пятом пункте будут сильнее всего проявляться оценка от этого аргумента в зависимости от личных политических предпочтений. Если, скажем, вы относитесь к консерваторам, то для вас семья — одна из высших ценностей, также нравственные традиции и духовность, которая основывается на опыте предыдущих поколений, невероятно важны. И тогда суррогатное материнство, безусловно, не вписывается в данную картину мира и оценивается отрицательно. Однако если вы, например, причисляете себя к либертарианцам, то права личности как отдельного человека, для вас важнее всего, а семья может, в соответствии с вашими взглядами принимать любую форму. Таким образом, суррогатное материнство просто один из способов зачатия ребёнка. Далее надо рассмотреть ситуацию, которые А. А. Понкина и И. В. Понкин приводят в качестве примера. К сожалению, такое иногда случается, однако, думаю, проблема не в принципе в неэтичности суррогатного материнства, а в недостаточном правовом регулирование данного вопроса. Седьмой пункт, как мне кажется, довольно сильно перекликается с пятым пунктом и зависит от личных взглядов человека.

Как можно заметить, существует множество аргументов «за» и «против» суррогатного материнства, и трактовка многих из них зависит от личных политических мировоззрений человека. Кроме того, при хорошо проработанном законодательстве в отношении суррогатного материнства многие проблемы решатся сами собой.

Правовое регулирование суррогатного материнства вРоссии

Гражданский кодекс РФ иСемейный кодекс РФ осуррогатном материнстве

Сегодня в России снижается количество численности населения, что происходит из-за большого количества бесплодных браков. Так сложилось, что принято считать основной функцией семьи — репродуктивную функцию, так что в плане Правительства Российской Федерации указана задача улучшения репродуктивного здоровья у граждан, в том числе с помощью вспомогательных репродуктивных функций. Вспомогательные репродуктивные функции могут помочь как обществу в России, так и каждому отдельно взятому человеку. Как говорится в статье «Проблемы правового регулирования суррогатного материнства в России» О. М. Толстиковой, в основном существует три проблемы установления правоотношений: 1. Между медицинским учреждением и биологическими (генетическими) родителями. 2. Между медицинским учреждением и суррогатной матерью. 3. Между суррогатной матерью и биологическими (генетическими) родителями. При других вариантах вспомогательных репродуктивных технологий заключается обычный гражданско-правовой договор, который можно охарактеризовать как возмездный и консенсуальный. Однако в случае суррогатного материнства всё гораздо сложнее. Нет однозначной позиции о характере договора о суррогатном материнстве в соответствующей литературе, однако можно выделить две точки зрения: одни считают такой договор семейно-правовым, другие же считают такой договор — договором об оказании услуг. Предметом такого договора является услуга по вынашиванию и рождению ребёнка, а не сам ребёнок. В законодательствах разных стран различное отношение к суррогатному материнству, на что обращалось внимание и в предыдущей статье. Теперь надо прояснить подробности договора о суррогатном материнстве, биологические родители должны оплатить услугу — и это самое главное. Однако такие договоры бывают на безвозмездной основе, если суррогатной матерью становится родственница, в таком случае ей компенсируются расходы. Очень важным моментом для понимания природы этих правоотношений выступает статья 782 Гражданского Кодекса Российской Федерации, где говорится про односторонний отказ. И тут встаёт вопрос: возможен ли такой отказ в принципе при оказании услуги суррогатного материнства? Также в соответствии с пунктом 4 статьи 51 Семейного Кодекса биологические родители записываются родителями только при согласии суррогатной матери, из-за этого биологические родители не имеют стопроцентной гарантии.

Судебная практика

По вопросу, который регулирует 4 пункт 51 статьи Семейного кодекса Российской Федерации, не так давно поменялась судебная практика, которая регулируется на Постановлением от 16 мая 2017 года № 16 Пленума Верховного суда РФ «О применении судами законодательства при рассмотрении дел, связанных с установлением происхождения детей». До данного Постановления Верховного Суда РФ судебная практика по вопросам установления родителей при использовании помощи суррогатной матери была довольно однозначной. То есть, согласно Семейному кодексу РФ суррогатная мать после рождения ребёнка могла отказать биологическим родителям забрать ребёнка и быть записанными в его свидетельство о рождении. Однако после дела Фроловых [12], которое вела К. Л. Иванова. Суд принял беспрецедентное решение о передаче ребёнка биологическим родителям при этом в двух инстанциях. Мне кажется, что на принятие данного решения повлияли современные мировые тенденции. В подобных делах в мировой практики принято прежде всего руководствоваться интересами ребёнка. Таким образом, чаще выбираются, на мой взгляд, всё же биологические родители. Несмотря на спорное утверждение в статье А. А. Понкиной и И. В. Понкина о неразрывной связи между ребёнком и выносившей его матерью, которое нельзя ни подтвердить, ни опровергнуть. Такие факторы на социально-экономическое состояние семьи, в которой будет находиться ребёнок, среда, где он будет воспитываться, и образование его родителей довольно объективные. Следовательно, суд совершенно справедливо обратил внимание на благосостояние семьи Фроловых и на благосостояние суррогатной матери, и вынес решение в пользу истца. Суд поставил превыше всего интересы ребёнка, и поэтому в одном из пунктов Постановления Верховного Суда РФ от 16 мая 2017 года есть утверждение, что каждое подобное дело должно рассматриваться с пристальным вниманием, выяснять интересы ребёнка и только тогда выносить решение.

Однако с правовой точки зрения, я думаю, что самым важным пунктом является абзац в пункте 31 «Вместе с тем судам следует иметь в виду, что в случае, если суррогатная мать отказалась дать согласие на запись родителями указанных выше лиц (потенциальных родителей), то данное обстоятельство не может служить безусловным основанием для отказа в удовлетворении иска этих лиц о признании их родителями ребёнка и передаче им ребёнка на воспитании» [7]. По сути, это постановление опровергает 4 пункт 31 статьи Семейного кодекса РФ и вводит новый принцип работы судов на территории РФ в отношении института суррогатного материнства.

Конституционный суд о суррогатном материнстве

Кроме того, на мой взгляд, стоит написать здесь об Определении Конституционного суда Российской Федерации от 15 мая 2012 года N 880-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы граждан Ч. П. и Ч. Ю. на нарушение их конституционных прав положениями пункта 4 статьи 51 Семейного кодекса Российской Федерации и пункта 5 статьи 16 Федерального закона «Об актах гражданского состояния»". Тогда суд постановил, что претензия данных граждан безосновательна, но для меня тут примечательно Особое мнение Конституционного судьи Российской Федерации С. Д. Князева. Он не согласен с данным документом и считает, что факт вынашивания и рождения не даёт суррогатной матери неограниченной свободы в принятии данного решения, и поэтому очень важно обезопасить генетических родителей от подобных случаев, ведь согласно Конституции Российской Федерации защита отцовства, материнства и детства увязывается с приоритетными интересами семьи. Также он указывает в данном случае на защиту прав и интересов ребёнка, ведь чаще генетические родители могут ребёнку больше, чем суррогатное материнство. И особое внимание С. Д. Князев указывает «как бы цинично это не выглядело» [8] на защиту прав генетических отцов. По его мнению, конкуренция между биологической и суррогатной матерью может быть понятна, однако лишение родительских прав генетического отца исключительно по волеизъявлению суррогатной матери поднимает множество вопросов.

Как видно, судебная практика в Российской Федерации по данному вопросу поменялась совсем недавно, а юридическая литература по этому вопросу, к сожалению, не является столь актуальной.

Маннесон иЛабассе против Франции

Суть дела

Данные дела были рассмотрены в Европейском Суде по Правам Человека были рассмотрены в 2014 году. Обе пары выступали против Франции из-за отказа Францией признавать их детей, которые появились от суррогатной матери в США, гражданами Франции. По законодательству Франции суррогатное материнство запрещено, и в случае, если у Франции возникают сомнения в способе появления ребёнка, то она может отказать.

Примечательны эти дела тем, что обе пары не пытались оспорить статью 8 Конвекции о вмешательстве Францией в «семейную жизнь» или «личную жизнь».

Заявителями в первом дела были супруги Маннесон, которые являются гражданами Франции, и близнецы Маннесон, которые граждане США. Во втором деле заявителями были супруги Лабассе, которые так же, как и в предыдущем деле граждане Франции, и девочка Лабассе, у которой было гражданство США.

Из-за бесплодия обе пары обратились к суррогатным техникам в США, так как во Франции суррогатное материнство запрещено. После рождения детей пара Маннесон была признана в США родителями близнецов и были выданы соответствующие документы, а пара Лабассе — родителями девочки в установленном порядке. Власти Франции, подозревая применение суррогатных методов, отказались внести свидетельства о рождении детей во французский реестр. Они обратились в суд, и судья дал обеим парам и их детям свидетельства, подтверждающие отношения родителей и детей, опять же их снова отказались вносить в реестр.

В 2011 году Кассационный суд Франции отклонил требования заявителей на основании того, что внесение таких записей в реестр придаёт правовую силу соглашению о суррогатном материнстве, а это противоречит Гражданскому Кодексу Франции. Кроме того, Суд постановил, что его решение не ограничивает какие-либо права детей, так как они могут без проблем проживать на территории Франции со своими родителями.

Вопросы права вданном деле

В данном деле рассматривалось несколько правовых вопросов. Один из них — это, была ли соблюдена 8 статья Конвекции о защите прав и свобод человека. Как постановил ЕСПЧ она была соблюдена, так как Франции не нарушала частную жизнь семей Лабассе и Маннесон и не было непреодолимых препятствий для жизни на территории Франции вместе с детьми. Этого не отрицают и сами заявители.

Второй вопрос говорит о внутригосударственном законодательстве. Во Франции запрещены суррогатные технологии для защиты прав детей и суррогатных матерей. Франция хотела соблюсти права на «защиту здоровья» и «защиту прав и свобод других лиц», стремясь воспрепятствовать тому, чтобы граждане Франции использовали суррогатных матерей в других странах. В Европе отсутствует единое мнение по поводу использования суррогатных технологий, и это порождает многие этические проблемы. Однако в вопросах определения родительства существует чёткая позиция, что прежде всего не должно нарушаться право личности на самоидентификацию через родителей. Кроме того, ЕСПЧ руководствуется фундаментальным принципом, что необходимо руководствоваться наилучшими интересами ребёнка.

Заявители указывали, что отсутствие у детей французского гражданства может породить проблемы в будущем. Во-первых, родителям приходилось предъявлять в случае записи школы, попадания в больницу больше обязательных документов, во-вторых, отсутствие французского гражданство затрудняло свободное перемещение семьи по Европе или любые другие путешествия. Также заявители указывали на будущие проблемы. После совершеннолетия у детей могли быть проблемы с нахождением на территории Франции, а это бы нарушило стабильность семьи. Также в случае смерти одного из биологических родителей или в случае развода дети не были бы полностью защищены законом. Несмотря на эти веские доводы, ЕСПЧ решил, что он должен рассматривать фактические обстоятельства, а не возможные будущие проблемы.

Хотя ЕСПЧ отказался рассматривать возможные будущие проблемы у обеих семей, связанные с наличием у детей не французского гражданства. Он постановил, что Франция в данном вопросе обязана дать детям французское гражданство. Суд утверждает, что понимает желание Франции оградить своих граждан от использование суррогатных технологий ради защиты прав и свобод человека. Однако отсутствие у детей гражданства Франции нарушает права каждого человека на самоидентификацию. Из-за отсутствия у них французского гражданства дети Маннесон и Лабассе не могут полностью почувствовать себя в безопасности из-за вопросов законодательства, а также наследственных прав. Европейский Суд по Правам Человека обращает внимание в своём постановление, что гражданство очень важный компонент индивидуальный идентичности личности. Таким образом, отбирая у детей Маннесон и Лабассе это право, Франции осуществила вмешательство в «личную жизнь» семей и нарушила права человека.

Заключение

В результате проведённого исследования и решения поставленных задач можно сделать следующие выводы:

Суррогатное материнство — очень серьёзная биоэтическая проблема, по которой нет единого мнения, ни в мире, ни, например, в Европейском Союзе. Очень часто отношение людей к данным технологиям связано с их политическими взглядами. Во многих развитых странах данная технология запрещена по этическим причинам, то есть, из-за защиты прав ребёнка, защиты прав женщин и из-за попытки решить проблемы гендерного неравенства, связанные при применении данной технологии с восприятием женщины, как инкубаторы, а не как личности.

В России сейчас нет развитого законодательства по данному вопросу, нет проработанной и отдельной формы договора при сделках о суррогатном материнстве. На мой взгляд, недавнее изменение судебной практики в пользу биологических родителей, это большой шаг вперёд в отношении интересов детей, которые рождаются при помощи суррогатного материнства, и в отношении бесплодных семей, для которых это единственная возможность иметь своего ребёнка. Обычно семья, которая использует услуги суррогатной матери более социально и экономически обеспечена, чем суррогатная мать. Таким образом, решения в пользу биологических родителей лучше отвечает и интересам ребёнка, и интересам самого общества в целом.

Благодаря Постановлению от 16 мая 2017 года № 16 Пленума Верховного суда РФ «О применении судами законодательства при рассмотрении дел, связанных с установлением происхождения детей» Россия приблизилась к мировой практики по данному вопросу. Как можно заметить, ЕСПЧ руководствуется в первую очередь интересами ребёнка, что теперь совпадает с политикой российских судов по данному вопросу. Однако мне кажется, что данное дело важно и представляет интерес тем, что гражданство является одним из аспектов самоидентификации личности. На прямую в Конвекции о защите прав и свобод человека об этом не говорится, так что это можно рассматривать как важный прецедент.

К сожалению, и мировое, и российское законодательство не очень качественное в отношение суррогатного материнства, несмотря на актуальность и распространённость данной проблемы.

Литература:

1. Понкина А.А, Понкин Е. В. Оценка суррогатного материнства с позиций права и биоэтики // Право и образование. — 2014. — N 10. — С. 97–109. (http://ruskline.ru/analitika/2014/11/11/ocenka_surrogatnogo_materinstva_s_pozicij_prava_i_bioetiki/)
2. Толстикова О. М. Проблемы правового регулирования суррогатного материнства в России — Сибирский юридический вестник — 2017 год — № 1 — С. 83–87 (https://cyberleninka.ru/article/n/problemy-pravovogo-regulirovaniya-surrogatnogo-materinstva-v-rossii-1)
3. Федеральный закон от 21 ноября 2011 г. № 323-ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации»
4. Приказ Министерства здравоохранения от 30 августа 2012 года № 170н «О порядке использования вспомогательных репродуктивных технологий, противопоказаниях, ограничениях к их применению»
5. Семейный Кодекс Российской Федерации (29 декабря 1995 года N 223-ФЗ)
6. Гражданский кодекс Российской Федерации (30 ноября 1994 года N 51-ФЗ)
7. Постановление Пленума Верховного суда Российской Федерации от 16 мая 2017 года № 16 «О применении судами законодательства при рассмотрении дел, связанных с установлением происхождения детей»
8. Определение Конституционного суда Российской Федерации от 15 мая 2012 года N 880-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы граждан Ч. П. и Ч. Ю. на нарушение их конституционных прав положениями пункта 4 статьи 51 Семейного кодекса Российской Федерации и пункта 5 статьи 16 Федерального закона «Об актах гражданского состояния»"
9. Федеральный закон от 15 ноября 1997 № 143-ФЗ года «Об актах гражданского состояния».
10. Лабассе против Франции (Labassee v. France) (N 65941/11).
11. Маннессон против Франции (Mennesson v. France) (N 65192/11).
12. Дело №78-КФ17_969, истец: семья Фроловых, ответчик: Суздалева Т., Суд 1-й инстанции: Смольнинский районный суд Петербурга (решение от 22.09.2016)

---

[1] Гестационный курьер