Проблема осуществления права на справедливое судебное разбирательство



Понимание языка уголовного судопроизводство очень важно, что отражено в Европейской конвенции прав человека. Непонимание языка судопроизводства ведет к нарушения прав подсудимого. В данной статье мы рассмотрим вопросы связанные с осуществление права на справедливое судебное разбирательство.

Ключевые слова: уголовное судопроизводство, право на справедливое судебное разбирательство, Европейский суд, Европейская конвенция, Российская Федерация.

Актуальность темы. Пункт «e» ч. 3 ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод гарантирует лицу, против которого выдвинуто любое уголовное обвинение, право на справедливое судебное разбирательство и право пользоваться бесплатной помощью переводчика, если он не понимает и не говорит на языке, который используется в суде.

ЕСПЧ в своих решениях обосновывает программные положения, являющиеся неким правоприменительным минимумом, за пределами которого не может быть и речи о цивилизованном, отличающемся справедливостью и высокой правовой культурой процессе. И эти положения играют немаловажную роль в реформировании уголовно-процессуального законодательства Российской Федерации, а также в деле совершенствования практики его применения.

Первым основополагающим международным требованием, вытекающим из принципа национального языка судопроизводства, является право обвиняемого пользоваться бесплатной помощью переводчика, если он (она) не понимает языка, используемого в суде, или не говорит на этом языке.

Объектом исследования выступают общественные отношения в сфере института языка уголовного судопроизводства в практике Европейского суда по правам человека (ЕСПЧ).

Предметом исследования выступает практика ЕСПЧ в сфере института языка уголовного судопроизводства.

Целью исследования выступает выявление принципов, сформированных практикой ЕСПЧ в сфере института языка уголовного судопроизводства.

Обозначенная цель исследования предопределила следующие его задачи:

– проанализировать содержимое понятия непонимания языка, используемого в суде, или неумения говорить на этом языке;

– проанализировать защищённые элементы уголовного судопроизводства.

В практике отечественных судов и ЕСПЧ остро стоит вопрос о непонимание языка судопроизводства, какие действия необходимо предпринимать для осуществления права подсудимого на справедливое понимание. Чтобы разобраться в этом, необходимо обратиться к Европейской конвенции по правам человека, а именно статье 6.

Право на бесплатные услуги переводчика применяется исключительно в ситуациях, когда обвиняемый не понимает языка, используемого в суде, или не говорит на этом языке. Обвиняемый, который понимает язык суда, не может настаивать на предоставлении услуг переводчика, которые позволяют ему осуществлять свою защиту на другом языке, включая язык этнического меньшинства, членом которого он является.

Если обвиняемый представлен адвокатом, обычно недостаточно того, чтобы адвокат обвиняемого, а не обвиняемый, знает язык, используемый в суде. Перевод соответствующего судебного процесса необходим в качестве права на справедливое судебное разбирательство, которое включает право на участие в слушании, требующее, чтобы обвиняемый был способен понимать судебный процесс и сообщать адвокату о любых вопросах его защиты [1].

Подпункт (e) пункта 3 статьи 6 какого акта не относится к взаимоотношениям между обвиняемым и его адвокатом, а применяется только к взаимоотношениям между обвиняемым и судьёй. От права на переводчика можно отказаться, но это должно быть решение обвиняемого, а не его адвоката [2].

Здесь справедливо возникает вопрос — на кого именно возлагается обязанность определения достаточности уровня владения участником уголовного судопроизводства языком судопроизводства, и какой уровень владения следует признавать достаточным? Как отмечает Т. М. Кузык, при отсутствии определённых в законе критериев, встает вопрос — как проверить, обладает ли лицо знанием государственного языка или нет, является ли уровень владения языком достаточным или недостаточным? Ведь возможны случаи, когда лицо, имея целью затягивание расследования или судебного рассмотрения не желает пользоваться государственным языком и заявляет, что недостаточно владеет им [3, с. 341–346].

Законом не определены критерии достаточного владения государственным языком, а мысли ученых по этому поводу можно условно разделить на следующие четыре группы.

К первой группе, наиболее многочисленной, можно отнести таких ученых, как А. Ю. Кузнецов [4, с. 23–26.], А. И. Александрова [3, с. 341–346.]: лицо должно само определять, является ли его уровень владения языком достаточным и нуждается ли оно в услугах переводчика, и его заявление является безусловным основанием для привлечения переводчика. Имеют место следующие недостатки этого подхода: во-первых, лицо, в случае безоговорочного удовлетворения требования о привлечении переводчика может злоупотреблять этим правом для затягивания процесса; во-вторых, лицо, плохо понимая язык, на котором ведется уголовное производство, может не заявить о необходимости в переводчике, в результате чего не сможет воспользоваться своим правом на защиту в полном объеме. Так, учёными отмечается, что «чаще всего общее заблуждение возникает вследствие недостаточного понимания языка судопроизводства» [5, с. 43]. При этом, несколько забегая наперед, отметим, что судебная практика свидетельствует о том, что в случаях недопонимания участником уголовного судопроизводства языка уголовного производства, впоследствии это сложно доказать, если таким участником не делались соответствующие заявления. Суды надзорных инстанций находят доводы о недопонимании несостоятельными, что делает практически невозможной защиту нарушенных прав участника уголовного судопроизводства.

Учитывая изложенное кажется справедливым позиция второй группы авторов — И. И. Буновой 3 С. 341–346, И. Д. Иванюк 6 С. 339. и др., которые считают, что в случае, если участник уголовного судопроизводства недостаточно владеет языком производства, то даже при отсутствии от него ходатайства об участии переводчика, судья, суд, прокурор, руководитель следственного органа, следователь, орган дознания, дознаватель обязаны независимо от желания лица обеспечить его участие в уголовном производстве. М. М. Яковлев, З. И. Корякина и др. высказывают мнение, что и мнение самого участника уголовного процесса, и убеждение следователя, дознавателя, суда являются критериями определения степени владения участником процесса языком судопроизводства [7, с. 107].

Третья группа авторов, таких как А. В. Мархевка и др., считают, что для принятия правильного решения о необходимости привлечения переводчика в уголовном производстве подлежат выяснению такие сведения, как языковая культура участника уголовного производства, его образование, степень владения неродным языком, язык общения с членами семьи, родственниками и знакомыми, коллегами по работе [8, с. 392–401].

Четвертую группу авторов (В. Маляренко, А. П. Кучинская и др.) объединяет позиция о необходимости проведения языковой экспертизы в случаях сложностей с определением уровня владения языком. Такие сложности могут быть, в частности, если лицо является гражданином страны, в которой происходит уголовный процесс, но заявляет о недостаточности владения языком уголовного производства. А где сноска на работы по последней позиции

Приведённые позиции должны быть учтены при решении вопроса правового регулирования критериев определения достаточности владения языком уголовного производства где, в каком законодательстве, все ли позиции или некоторые элементы позиций авторов. В этом отношении ЕСПЧ придерживается мнения, что разрешение вопроса о том, нуждается ли обвиняемый в помощи переводчика, не может быть поставлено в однозначную зависимость от мнения стороны защиты по данному вопросу [9, с. 170]. Суд является главным гарантом справедливости правосудия, и именно поэтому на него возлагается обязанность обеспечить, чтобы отсутствие перевода не повлекло нарушения справедливого характера правосудия. Так, по делу «Кускани против Соединенного Королевства» Суд установил, что в судебном разбирательстве по обвинению заявителя в уклонении от уплаты налогов в крупном размере, когда речь зашла о признании заявителем своей вины (в обмен на снижение наказания), защита заявила о необходимости назначения подсудимому переводчика. Суд обратился к присутствующим с вопросом о том, может ли кто-то помочь обвиняемому с переводом; защита, не консультируясь с обвиняемым, указала на его брата, и суд решил, что воспользуется его услугами при необходимости. Несколько раз суд спрашивал у защиты, нужен ли обвиняемому переводчик, но адвокаты каждый отвечали, что «пока они обходятся». Впоследствии заявитель обжаловал обвинительный приговор, пояснив, что по различным причинам и, в частности, по причине отсутствия переводчика он признал себя виновным в неуплате вчетверо большей суммы, чем собирался. Европейский Суд по правам человека, либо оговорите, там где вы указали сокращенный вариант названия инстанции, что будете пользоваться и таким сокращенным вариантом по данному делу пришёл к выводу, что судья был поставлен в известность о том, что у заявителя были очевидные проблемы восприятия английского языка. Однако, несмотря на то, что он удовлетворил ходатайство об участии переводчика в слушании дела, судья позволил убедить себя на слушании по вопросу о назначении наказания в способности адвоката заявителя «справиться самостоятельно». На судье лежала ответственность удостовериться в том, что отсутствие переводчика не повлияет негативно на полное участие заявителя в решении значимого для него вопроса. Нельзя сказать, что данное требование было удовлетворено тем, что на усмотрение заявителя был оставлен вопрос об использовании непроверенных лингвистических способностей брата. Не могу уловить смысл написанного, то, что выделено желтым, поправьте стилистику В то время как тактика защиты в суде определяется договоренностями между обвиняемым и его адвокатом, судья является высшим гарантом справедливости производства по делу, и он чётко осознавал наличие реальных трудностей с переводом. В результате ЕСПЧ признал, что по данному делу было нарушено право на справедливое судебное разбирательство. [10]

Таким образом из всего вышесказанного следует сделать вывод, что определение уровня владения подсудимым языком уголовного судопроизводство необходимое условие для соблюдения положения конвенции. Если уровень владения языком определен неправильно, это влечет за собой последствия в виде отмены судебного решения и восстановления нарушенных прав подсудимого.

Литература:

1. Kamasinski v. Austria (Application No. 9783/82), § 74 [Электронный ресурс]. — Режим доступа: https://hudoc.echr.coe.int/eng#{«fulltext”: [«Kamasinski v. Austria”]”,documentcollectionid2": [«GRANDCHAMBER”“,CHAMBER”]”,itemid”: ["001–57614"]}
2. Kamasinski v. Austria (Application No. 9783/82), § 80 [Электронный ресурс]. — Режим доступа: https://hudoc.echr.coe.int/eng#{«fulltext”: [«Kamasinski v. Austria”],”documentcollectionid2": [«GRANDCHAMBER”“,CHAMBER”]”,itemid”: ["001–57614"]}
3. Кузык Т. М. Понятие и требования к личности переводчика в уголовном процессе // Университетские научные записки. — 2013. — № 1 (45). — С. 341–346.
4. Кузнецов О. Ю. Понятие «язык судопроизводства» в системе российского процессуального законодательства// Современное право. — 2005. — № 5. — С. 23–26.
5. Пашин С. А. Доказательства в российском уголовном процессе. — М., 1999. — 431 с.
6. Иванюк И. Д. Проблемы усовершенствования статуса переводчика в контексте противодействия злоупотреблению правом в уголовном процессе // Университетские научные записки. — 2011. -№ 3 (39). — С. 339.
7. Яковлев М. М., Корякина З. И. Язык национального уголовного судопроизводства // Вестник Северо-Восточного федерального университета им. М. К. Аммосова. — 2014. — № 2. — том 11. — С. 104–111.
8. Мархевка О. В. Критерии допустимости участия переводчика в уголовном судопроизводстве // Научный вестник ЛГУВС. -2013. № 4. — С. 392–401.
9. Трубникова Т. В. Право на справедливое судебное разбирательство: правовые позиции Европейского суда по правам человека и их реализация в уголовном процессе Российской Федерации: Учеб. Пособие. — Томск: Изд-во Том. ун-та, 2011. 296 с.
10. Cuskani v. the United Kingdom (Application No. 32771/96) [Электронный ресурс]. — Режим доступа: https://hudoc.echr.coe.int/eng#{«fulltext”: [«Cuscani”]”,documentcollectionid2": [«GRANDCHAMBER”“,CHAMBER”]”,itemid”: ["001–60643"]}