Группа лиц как субъект конкуренции



В современных условиях нередки ситуации, когда, на первый взгляд, самостоятельные субъекты экономической деятельности объединены для достижения единой цели. Такое поведение субъектов объяснимо желанием получить максимальную прибыль на рынке, оптимизировать расходы. Объединение может выразиться как в картельном сговоре (в этом случае, мы говорим о противоправном характере такого объединения), так и в группе лиц (такая деятельность носит законный характер и лишь накладывает определенные дополнительные ограничения). Таким образом, на сегодняшний день группа лиц как правомерное объединение субъектов в конкурентном праве занимает одно из центральных мест. Между тем, в законе не приведено определение такого понятия, даны лишь позволяющие его квалифицировать признаки. Также ни в законодательстве, ни в правоприменительной практике, ни в доктрине нет единого мнения о том, является ли группа лиц самостоятельным субъектом конкуренции.

Статьей 9 Федерального закона от 26.07.2006 № 135-ФЗ «О защите конкуренции» (далее — ФЗ «О защите конкуренции») предусмотрен такой институт антимонопольного законодательства как группа лиц. При этом как такового определения группы лиц ни указанный ФЗ, ни какие-либо иные нормативные акты не содержат. В статье приводятся лишь признаки такого явления, по существу, представляющие собой разные совокупности самостоятельных субъектов антимонопольного законодательства. Стоит отметить, что аналогичное определение группы лиц приведено в Договоре о Евразийском экономическом союзе. Всего в настоящее время указывается на 9 альтернативных «наборов» для группы лиц.

Такая законодательная дефиниция «через перечисление», на мой взгляд, является спорной. С одной стороны, она может быть удобной для правоприменения, поскольку не оставляет места для оценочных критериев и позволяет хозяйствующим субъектам понимать их правовое положение. С другой стороны, такой подход является формальным, не оценивает существо правоотношений. Особенно спорным выглядит признание группой лиц физических лиц, имеющих определенные родственные связи. Ведь ни для кого ни секрет, что в разных жизненных ситуациях эти субъекты могут фактически не иметь каких-либо отношений. На данный недостаток законодательного подхода обращает внимание и Верховный суд РФ (далее также — ВС РФ), делая попытку восполнить его. Так, в абзаце 3 пункта 7 Постановления Пленума ВС РФ от 04.03.2021 № 2 (далее — ПП ВС № 2) Верховный суд отмечает, что к лицу, формально вошедшему в группу лиц, может не применяться правовой режим этой группы, если при рассмотрении дела будет установлено, что в действительности данное лицо автономно в определении своего поведения на товарном рынке. Таким образом, лица будут считаться входящими в одну группу лиц, пока не будет доказано иное.

Еще одним признаком группы лиц, часто выделяемым в доктрине, является наличие общего экономического интереса. Данный критерий не закреплен законодательно, о нем упоминается лишь в п.7 ПП ВС № 2. Между тем, мне кажется, что законодатель не обоснованно не включил его в качестве характеристики в ст.9 ФЗ «О защите конкуренции», поскольку существование общего интереса было бы тем самым дополнительным «качественным» критерием наличия группы лиц, который бы позволил судам более верно давать правовую оценку хозяйствующим субъектам. В то же время, как отмечает, например, М. В. Каменков, единство интересов не существует в отрыве от особых отношений аффилированных лиц или группы лиц, а предопределено этими особенностями [1, с.44]. Именно поэтому, по моему мнению, наличие общего интереса должно быть лишь дополнительным критерием. В качестве подтверждения данного тезиса можно вновь обратиться к примеру с родственниками. Благодаря введению такого критерия как общий экономический интерес решалась бы проблема с чрезмерной формальностью подхода.

Теперь перейдем к оценке характеристик группы лиц, приведенных в статье 9 ФЗ «О конкуренции». Как видно из приведенных ранее признаков, группой лиц может быть признана совокупность субъектов, имеющая какие- либо вертикальные или горизонтальные связи с друг другом, юридические или управленческие средства влияния. В этом смысле, по мнению некоторых правоведов, такой институт права как группа лиц схож с институтом аффилированности. Однако, по моему мнению, данные институты все-таки не должны отождествляться. Далее проведем небольшой сравнительный анализ этих двух институтов.

Действительно, институты аффилированности и группы лиц имеют очень похожие как субъектные составы, так и квалифицирующие признаки. В настоящее время в ФЗ «О конкуренции» не закрепляется определение аффилированности лиц, между тем оно содержалось в предыдущем законе — Законе РСФСР от 22.03.1991 № 948–1 «О конкуренции и ограничении монополистической деятельности на товарных рынках». В данном законе аффилированными признавались лица, способные оказывать влияние на деятельность юридических и (или) физических лиц, осуществляющих предпринимательскую деятельность. Как, по моему мнению, верно указывает О. В. Осипенко, «группа» есть совокупность лиц, общность которых просматривается не столько на основе их субординации (одно лицо «влияет» на другое), сколько гипотетической координации, взаимосвязанности соответствующих субъектов [4, c. 347]. Таким образом, мы видим, что под аффилированностью подразумеваются исключительно вертикальные связи, тогда как группа лиц такого явного критерия не содержат. Также можно сделать вывод о том, что в настоящее время законодатель стремится уйти от института аффилированности в антимонопольном законодательстве, заменив его более общим, по моему мнению, понятием группы лиц.

Проанализировав соотношение института группы лиц со схожим институтом аффилированности, перейдем к главной особенности группы лиц. На мой взгляд, основная характеристика придается данному понятию пунктом 2 статьи 9 ФЗ «О защите конкуренции», в котором указано, что по общему правилу установленные антимонопольным законодательством запреты на действия (бездействие) на товарном рынке хозяйствующего субъекта распространяются на действия (бездействие) группы лиц. Таким образом, группа лиц фактически признается антимонопольным законодательством в качестве самостоятельного хозяйствующего субъекта. Данный вывод подтверждается и правоприменителем. Так, в пункте 7 ПП ВС от No 2 Верховный суд РФ указывает, что для целей применения антимонопольных запретов группа лиц рассматривается как один участник рынка.

Итак, является ли группа лиц единым самостоятельным субъектом? С одной стороны, нет, в силу прямого указания закона. Так, в ст.4 ФЗ «О конкуренции» определено, что хозяйствующий субъект — коммерческая организация, некоммерческая организация, осуществляющая деятельность, приносящую ей доход, индивидуальный предприниматель, иное физическое лицо, не зарегистрированное в качестве индивидуального предпринимателя, но осуществляющее профессиональную деятельность, приносящую доход <...>. Как видно из определения, группа лиц не признается законодателем в качестве хозяйствующих субъектов.

Однако в то же время и в Договоре о Евразийском экономическом союзе, и в ПП ВС № 2 прямо указано, что группа лиц рассматривается как единый хозяйствующий субъект. В правоприменительной практике суды чаще всего также признают группу лиц единым хозяйствующим субъектом. Такой вывод содержится, например, в постановлениях Десятого арбитражного апелляционного суда от 17.09.2020 № 10АП-23015/2019 по делу № А41- 20380/2018, Суда по интеллектуальным правам от 10.08.2021 № С01–647/2021 по делу № А40–46879/2020, Десятого арбитражного апелляционного суда от 25.06.2020 № 10АП-23031/2019 по делу № А41–20380/2018. Во всех этих судебных актах суды пришли к одному и тому же выводу — группа лиц рассматривается как единый субъект. В качестве подтверждения данного тезиса можно привести и доктринальное мнение, например, Н. И. Клейна. Правовед также признает группу лиц единым хозяйствующим субъектом [2, с.22].

Стоит отметить, что все-таки среди правоведов выделение группы лиц в качестве самостоятельного субъекта чаще критикуется. Так, А. В. Росляков указывает, что группа лиц носителем субъективных прав и юридических обязанностей быть не может и субъектом административной и гражданско- правовой ответственности не является. Субъектами права являются лица, входящие в эту группу [5, c. 178]. Еще одним подтверждением является довод о том, что если бы группа лиц являлась единым хозяйствующим субъектом, а значит, и субъектом права, виновное поведение отдельного участника отождествлялось с действиями группы лиц в целом, в результате к ответственности бы привлекались все участники [3, c. 43]. Однако в ст.36 ФЗ «О конкуренции» группа лиц не поименована как субъект ответственности за нарушение антимонопольного законодательства. К ответственности привлекаются отдельные субъекты, входящие в группу лиц.

По моему мнению, действительно, группа лиц не может признаваться субъектом права в общем смысле, ведь у нее в полной мере не возникает ни правоспособности, ни дееспособности. Однако, в то же время, этот тезис не противоречит с тем, чтобы признавать группу лиц в качестве единого экономического субъекта для целей конкурентного анализа рынка. Ведь, как мне кажется, группа лиц как единый хозяйствующий субъект рассматривается не столько в контексте права, сколько в контексте экономики. Специфика отрасли конкурентного справа заключается именно в том, что большое значение в ней играет экономическая теория. В пользу этого довода говорит и возможность «исключения» лица из состава группы лиц, в случае доказывания отсутствия единого экономического интереса. Таким образом, как мне кажется, на группу лиц лишь распространяется правовой режим хозяйствующего субъекта.

Подводя итоги данной работы, можно сделать несколько выводов. Во- первых, в настоящее время группа лиц как самостоятельный субъект антимонопольного законодательства имеет несколько законодательно закрепленных характеристик — это совокупность субъектов, имеющих юридические или управленческие средства влияния друг друга. Такая группа лиц, пока не доказано иное, признается единым субъектом антимонопольного законодательства. Во-вторых, Верховным судом РФ и в доктрине выделяются некоторые дополнительные характеристики группы лиц. Так, в качестве еще одного критерия наличия группы лиц назван единый экономический интерес хозяйствующих субъектов. В-третьих, вопрос о выделении группы лиц в качестве самостоятельного субъекта конкурентного права является очень спорным. Необходимо отметить, что в настоящее время судебная практика, в том числе и Верховный суд РФ, признает группу лиц в качестве самостоятельного экономического субъекта. Однако на мой взгляд, ключевым является термин, используемый Верховным судом в абзаце 3 пункта 7 ПП ВС № 2 — «правовой режим». По моему мнению, нельзя говорить о группе лиц как о субъекте права. Группа лиц лишь рассматривается как единый участник рынка, то есть на нее лишь распространяется положение субъекта конкуренции.

Литература:

1. Каменков М. В. Общий интерес как признак группы лиц // Российское конкурентное право и экономика. 2021. № 2. С. 42–48.
2. Клейн Н. И. Антимонопольное законодательство и законодательство о естественных монополиях: проблемы применения и пути дальнейшего совершенствования // Право и экономика. 1998. № 1.
3. Мартынова О. В. Группа лиц как самостоятельный субъект злоупотребления доминирующим положением // Современная конкуренция. 2013. № 5 (41).
4. Осипенко О. В. Корпоративная конфликтология: монография. Москва: Статут, 2022. 758 с.
5. Росляков А. В. Коллективное доминирование, группа лиц, согласованные действия и свобода договора // Закон. 2019. № 1.