Встаньте все, заслышав это слово,
Потому что в слове этом — жизнь…
Р.Гамзатов
Произнесите вслух: «Мама». Что заставляет биться ваше сердце чаще: радость или тоска, счастье или тревога, нежность или раскаяние? Этим летом мы с родителями побывали на Мамаевом кургане. У мемориала «Родина –Мать» я не смогла сдержать слёз. Статуя матери пугала своей величественной суровостью, но, в то же время, восхищала бесстрашием и решительностью образа. В душе боролось чувство гордости за матерей России с жалостью за их тяжёлые судьбы в годы Великой Отечественной войны. И вдруг по громкоговорителю зазвучали строки:
Они с детьми погнали матерей
И яму рыть заставили, а сами
Они стояли, кучка дикарей,
И хриплыми смеялись голосами…
Строки стихотворения «Варварство» татарского поэта Мусы Джалиля заставили меня задуматься об образе матери в поэзии.
Великая Отечественная война ранила каждое материнское сердце. Это женщины отправляли на фронт мужей и сыновей, зная, что встречи может и не быть. Это женщины гибли вместе с детьми в фашистских концлагерях. А кого-то война сделала матерью осиротевшего ребёнка. Так, девушка Сарвар в стихотворении Мусы Джалиля «Молодая мать» не смогла остаться равнодушной, услышав детский крик, подошла к крыльцу соседского дома и «замерла от ужаса», увидев на пороге хаты расстрелянную женщину и плачущего полугодовалого малыша. Юная Сарвар ещё не была матерью, но ужас смерти, страх за судьбу младенца, чувство сопричастности к чужому горю, сделали её смелой и решительной:
…Ребёнка подняла: «Не плачь, мой милый,
Не плачь, тебя я унесу в наш дом.
Она его согрела и умыла,
И тёплым напоила молоком...
Сарвар не думала о том, что ей всего семнадцать лет, что счастье и жизнь ещё впереди. Читатель становится свидетелем трогательного и ответственного момента- рождения материнского чувства:
…Сарвар ласкала малыша впервые,
Впервые в ней заговорила мать,
А он к ней руки протянул худые
И начал слово «мама» лепетать…
Читая эти строки, мы радуемся за будущее ребёнка, за ставшую настоящей матерью Сарвар, за женщин с бесстрашными сердцами и безграничной любовью к жизни:
…Ведь дочерям страна моя родная
Дарует материнские сердца.
Олицетворение в этих строках подчёркивает, что женское сердце не может быть слепо и безучастно к беде.
В стихотворении Ольги Киевской «Баллада о матери» мы видим пожилую, физически беспомощную и слабую женщину, умоляющую немцев не расстреливать двух её сыновей:
…Ну, а сзади, еле поспевая,
Семенила старенькая мать,
О пощаде немца умоляя.
«Найн, – твердил он важно, – растреляйт!
Услышав приговор фашиста, мать, сильная духом женщина, готовая идти на смерть ради жизни сыновей, просит убить её, но оставить в живых детей. Немецкий офицер предлагает ей выбрать только одного сына, которого пощадят. Но разве может понять фашист, что в этой «смертельной круговерти» испытывает материнское сердце? Ведь спасая жизнь одному сыну, мать обрекает на смерть другого. Ужас и страх женщины передаётся приёмом градации: «Замолчала, зарыдала мать, запричитала…»
«Кто роднее? Кто дороже?» — задаёт она себе с горечью вопросы, на которые нет ответа.
…Взгляд туда-сюда переводила…
О, не пожелаешь и врагу
Мук таких! Сынов перекрестила.
И призналась фрицу: «Не могу!
Немец выносит страшный приговор: «Помни, одного — мы убиваем, а другого — убиваешь ты!» На протяжении всего стихотворения звучит страшный мотив выбора: первый — последний, стать- юность, первенец -последыш, расстрелять-оставить в живых, пожил — не начинал жить. Тем более страшно звучит:
…А они, обнявшись, как и прежде,
Спят свинцовым беспробудным сном,-
Две кровинки, две её надежды,
Два крыла, пошедшие на слом…
Метафорой «безмолвно сердцем каменея» автор передаёт и боль, и безвыходность, и пустоту, которую испытывает мать убитых сыновей.
…Вот такой,- убийственной великой,-
Может быть у Матери любовь.
Героический образ матери в годы Великой Отечественной войны представлен в стихотворении «Варварство» Мусы Джалиля. Читатель словно воочию видит сотни женщин с детьми, обречённых на смерть. Земля стонет и плачет, гудит мутный дождь, обезумел осенний лес, опустились тучи и гонят с бешенством друг друга, чтобы не видеть этого насилия:
…Нет, этого я не забуду дня,
Я не забуду никогда, вовеки!
Я видел: плакали как дети, реки,
И в ярости рыдала мать-земля…
Это они, отважные и беззащитные матери, прижимают к груди детей и смотрят смерти в глаза. Сколько стойкости и храбрости в этих женщинах, которые, несмотря на детский плач, что вонзается в сердце как нож, не выпускают сыновей и дочерей из рук, чтобы «живым не закопал палач»:
…Терпи, сынок, терпи. Сейчас не будет больно. –
И он закрыл глаза. И заалела кровь,
По шее лентой красной извиваясь,
Две жизни наземь падают, сливаясь,
Две жизни и одна любовь!..
Великий образ матери завораживает своей вынужденной хладнокровностью, смелостью и спокойствием на краю гибели, израненным любящим сердцем.
«Какое оно материнское сердце?» — задаю я себе вопрос. Сердце матери — это алмаз, который никогда не сточит вода; это река, способная очистить своей водой и унести течением; это земля, на которой даже в засуху пробьётся росток; это огонь, который обожжёт чужого и согреет близкого.
Слово это сроду не обманет.
В нём сокрыто жизни существо.
В нём исток всего. Ему конца нет.
Встаньте!.. Я произношу его:
«Мама!»
Р.Гамзатов
